Лёгкий, ненавязчивый романчик 
64 
— Это было еще не «у-у-у», а всего лишь «ай», — дохнул да Коста. — Увы... что, по-вашему, делают мальчишки, напоровшись пяткой на гвоздь?
— Начинают издавать боевой клич гоблов? — предположил я.
— А еще?
— Хватаются за нее.
— Да. Именно это я и проделал, — печально сказал черный маг. — Схватился за пятку, потерял равновесие и уселся на выступ скалы у меня за спиной. На этом выступе лежал второй еж. Сейчас, по прошествии стольких лет, — добавил он, — мне уже трудно сказать, что причинило мне большие муки, иглы или комментарии старшей сестры, единственного человека, которому я мог открыться, пока она извлекала их, сами понимаете откуда.
Последующие за словами да Косты пять минуты были заполнены исключительно сочувственным молчанием. Я, дабы не оказаться изгоем в этом стихийно образовавшемся обществе жертв рыбьего коварства, попытался было припомнить какой-нибудь подходящий случай из собственной биографии, но, поразмыслив, понял — все происходившие со мной доселе несчастья имели исключительно сухопутный привкус. В голове вертелась лишь одна из историй Алистера о его сражении с гигантской медузой, и пересказывать ее мне хотелось, по правде говоря, не особо. Во-первых, я сильно подозревал, что названные им размеры твари имели прямое отношение к стоявшей на столе емкости с виски, а во-вторых, прежде чем начать рассказ, мне необходимо было сначала придумать мало-мальски убедительный ответ на вопрос: какого орка я забыл среди айсбергов[25] да еще в качестве офицера флота Ее Величества.
— Кстати, — да Коста первым решился нарушить воцарившуюся тишину, — если не секрет, что привело вашу команду в эти края? Насколько я понимаю, они лежат на достаточно большом удалении от любезного вашему, Крис, сердцу Пограничья. Также я не чувствую поблизости объектов вашей, миссис Ханко, профессиональной деятельности... за одним исключением.
— Это исключение тоже входит в нашу команду, — проворчала Бренда. — Вот только привычка этого русского в нужный момент бродить неизвестно где...
— Вы про меня?
Кажется, Рысьев сумел выдержать свой обычный стиль, то есть появиться неожиданно для всех, даже для да Косты. По крайней мере, мне показалось, что колдун среагировал на голос за своей спиной достаточно нервно.
— Николай, где вас черти носили?! — рявкнул я.
— Зашел в одну из местных лавок и разговорился с хозяином, — с оттенком недоумения отозвался вампир. — А что? Я пропустил что-то важное?
— Ну-у, — протянул Малыш, — как вам сказать....
— Знакомое лицо, знакомый голос, знакомое имя — задумчиво пробормотал черный маг. — Николай... Рысьев?
— Простите, а разве я имел честь быть вам... Бог мой! Эрнандо! Эрнандо да Коста! Какими судьбами?!
За этим последовала русская, как я понял, церемония приветствия, состоявшая из серии взаимных объятий, похлопываний и потрясений.
— Граф... сколько лет...
— Сколько зим, как говорят у нас!
— Нет уж, про зимы ваши лучше мне не напоминайте, — поежился черный маг. — Я очень не мог забыть нашу первую встречу, ту самую, в лесах под Смоленском. Бр-р-р... едва начинал падать первый снег, как в кружащихся белых хлопьях мне виделись ужасные бородатые муз-жи-ки... этот кошмарный поп со своим крестом и осиновой дубиной... я даже не представляю, что бы со мной было не окажись там вас, Николя.
— А ведь в первый момент я изряднейше озлился на вас, Эрнандо!
— Но за что?
— За то, что вы лишили меня заслуженного ужина, — пояснил русский. — Как раз в тот день, ближе к вечеру, мы нашли у дороги павшую лошадь. Почти не тронутую — видно, ее сразу же замело. Приличной же еды в отряде не было уж дня четыре как, стычек с неприятелем тоже — а не то бы я, наверное, пренебрег уставом и принялся питаться на виду у подчиненных. Сижу, греюсь у костра, предвкушаю, как вопьюсь всеми зубами... и клыками в кусок горячей конины, — и тут ко мне подбегает часовой... Эрнандо, вы даже представить себе не можете, насколько были близки к тому, чтобы стать заменой моему несостоявшемуся ужину.
Бренда закашлялась.
— Положим, граф, — возразил колдун, — хоть я и был далеко не в лучшей своей форме, но все-таки...
Рысьев медленно улыбнулся.
— Не забывайте, граф, — сказал он, — что у меня-то был еще отец Федор.
— И про него мне тоже не напоминайте, — стонал чернокнижник. — Этот... Николя, сейчас Европе принято изображать всеобщим пугалом наших испанских инквизиторов, но клянусь вам, граф, я был близко знаком со многими из них — и таких, этот ваш жуткий поп, там не было никогда!
64 
