Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
100 
Полугном тяжело вздохнул.
– Берите все.
– Спасибо, я предпочитаю брать по одной, – сказал маленький тан. – Так вот, о чем я… ах, да. Знаете, тан Дисканц, пройдя почти три четверти пути к Башне Смирения, дабы поведать им эту сплетню, я вдруг остановился.
– И что же вас остановило? – желчно спросил банкир. – Или правильнее будет спрашивать: сколько?
– Нет, правильнее будет спрашивать именно «что», – улыбнулся Раскона. – А именно: мысль – коль скоро поддержка пирата и еретика Горгаса в результате неумеренной страсти последнего к азартным играм обернулась насквозь убыточным предприятием, то голос некоего возражавшего, – пусть и не очень рьяно, – гнома теперь может стать более значим на совете директоров… некоего банковского дома. В случае же, если этот возражавший еще и пополнит денежные сундуки… вы успеваете следить за полетом моей мысли?
– Я не перестаю им восхищаться! – банкир откинулся на спинку кресла и принялся лихорадочно расшнуровывать ворот. – Прошу прощения… душно.
– Да, жара просто невыносимая, – сочувственно вздохнул Диего. – Я возьму еще одну плюшку?
– Берите все. Да, кстати сказать, – небрежно произнес Шотт. – Вспоминается мне, что повар мой, Хыске, недавно говорил, будто наскучило ему сидение в каменных стенах. И просил меня узнать, не согласится ли кто-нибудь из капитанов…
– Согласится.
– Сегодня же обрадую его этой новостью, – сказал банкир. – Единственное… капитан, не сочтете ли вы за наглость просьбу в будущем позволить мне приобретать у вашего повара эти замечательные плюшки.
– Не сочту, – довольно улыбнулся маленький тан. – Только цена должна быть… соответствующей. Ведь Хыске готовит лучшие мокковые плюшки по эту сторону океана – согласитесь, тан Дисканц, вполне логично будет, если они окажутся еще и самыми дорогими.
Часть пятая
Рыба в мундире
12-е автара, Сан-Фокси.
Диего любил этот городок, хотя даже не пытался понять, за что именно.
Возможно, эта притягательность заключалась в экзотичности – ведь прочие поселения упорно пытались копировать оставшийся за океаном Иторен. С большим или меньшим успехом – никто бы не взялся назвать, скажем, Сулитаяче копией Таррима, но Сан-Фокси выделялся на общем фоне как ярко-алый рубин среди россыпи жемчуга.
Начать хотя бы с того, что этот город не был основан иторенами. Первыми жителями обступивших бухту холмов были «высокие тролли» из Найарита – и желтых куполов построенных ими хижин в Сан-Фокси сохранилось куда больше, чем самих троллей. Собственно, именно тролли заложили основу уникальности города – если за океаном Ольбию заслуженно именовали «городом каналов», то Сан-Фокси с ничуть не меньшим правом претендовал на звание «города мостов». Точнее, мостов, висячих лестниц и змеиным следом вьющихся по зеленым склонам улочек-серпантинов.
Вторыми же – и первыми заокеанскими гостями – здесь оказались кумберляндцы. Они-то и основали факторию, быстро выросшую в форт… разгромленный пушками ликтской эскадры. Впрочем, и ликтский дракон реял над бухтой недолго – уже через восемь лет его сменил фряжский флаг, а еще через три десятилетия здешние воды услышали гром иторенских орудий. Но и те времена прошли – сегодня же Сан-Фокси оставался одним из двух напоминаний о тех славных днях, когда имя тана Агера ги Кроча заставляло картографов-еретиков с проклятьями на устах браться за краску, отмечая очередную утраченную колонию.
Как водится, очередная волна завоевателей щедро добавляла в здешний котел своих колонистов – и это не считая тех, что приплывали с товарами более мирными, чем порох и чугун в круглых слитках. Здесь случалось услышать и быстрый тирренский говорок, и даже птичье щебетание айнцев. Сложно представить, какой волшебный скакун перенес их сюда с далеких восточных морей, однако факт – шесть домов у Южной пристани выделялись загнутыми оконцовками крыш и раздвижными стенами. А еще – двумя рыбацкими джонками в соседнем канале и красно-желто-зеленым бумажным змеем над рыбным трактиром дядюшки Хо.
До недавнего времени джонок было три, но встреча с пиратским бригом оставила дядюшку Хо без одной из них – и едва не лишила дюжины племянников и племянниц. Причина же этого «едва» как раз в данный момент сидела, поджав ноги, в углу трактирной залы и повергала дядюшку Хо в глубочайшее уныние.
– Говолю, вам, вы неплеменно должны поплобовать это, тан Ласкона!
100 
