Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
10 
Но если перед нами всего лишь «один из» апокрифических памятников, почему в европейской и американской прессе царит такой переполох?
Конечно, выход «Евангелия от Иуды» – факт, лежащий в области замечательных научных открытий. Коптская рукопись – еще один осколок, который делает наши представления об атмосфере II–III века, о бурлящей страстности гностических общин объемнее. И все же искренне радоваться этому могут лишь историки.
Общественной мыслью «Евангелие от Иуды» было воспринято как новый акт мистерии, срежиссированной Дэном Брауном. «Код да Винчи» наполнил миллионы читателей сладчайшей из иллюзий – ощущением приобщенности к вершинам тайных знаний, пониманием, «как было на самом деле».
И католическая и православная церковь уже успели выразить отрицательное отношение к «Евангелию от Иуды»: к чему обсуждать заведомые небылицы? Но отказ от разговора слишком легко принять за слабость. Система взглядов только тогда чего-нибудь стоит, когда без ущерба для себя может интерпретировать новые, неизвестные прежде факты. Это и чувствует любой обыватель, радостно проверяющий, стало ли христианство мертвым львом, которого можно безнаказанно пинать.
А потому уже сейчас очевидно, что еще одна история оправдания Иуды станет предметом самых разных спекуляций. Десятки фоменок уже отточили перья для написания комментариев, а литераторы бросились за новые «Коды да Винчи». Напомним, кстати, что книга под названием «Евангелие от Иуды» давно существует, в 1973 году поляк Генрик Панас получил за нее… премию ЦК польской компартии. Как вы думаете, почему?
Время изучать еду
О раблезианской науке
Я ехала в далекую страну. На самом деле я вообще впервые летела за границу. Опытная подруга, прожившая в тех краях два года, строго наставляла меня: «Когда тебя спросят, какую кухню предпочитаешь, не говори, что “Макдональдс”! Тут это джанк!» Надо сказать, что к тому моменту, то есть в самом начале 1990-х, очереди в «Макдоналдс» на Тверской как раз схлынули, и изредка мы наведывались туда с друзьями – полакомиться. Здешняя еда веселила своей разноцветностью, инфантилизмом и казалась… ну что тут поделаешь… вкусной! Инструктаж подружки поразил меня: неужели кто-то и вправду будет интересоваться, что я люблю есть? Вращаться-то я собиралась в университетской среде. Будем обсуждать Достоевского, цитировать Элиота, в крайнем случае перемоем косточки профессорам.
Подруга оказалась права. Разговор о кухне преследовал меня как кошмар. На какой-нибудь очередной party, выяснив, из какой я страны и чем занимаюсь, третий вопрос неизбежно касался моих гастрономических пристрастий. В ответ на свое невнятное мычание я выслушивала поэмы, нет, взволнованные саги о сукияки, чоп-суэй, буррито, лазанье и просто свежем хлебе с хрустящей корочкой, посыпанной жареными семечками, который пекли в немецкой пекарне неподалеку…
Лишь со временем я поняла: еда – одна из немногих а) безобидных; б) общих тем. Если собирается не круг друзей, а большая разношерстная компания – что, скажите, обсуждать этим чужим друг другу людям?! Как прорваться сквозь частокол табу? О политике в Америке говорить не слишком принято, во всяком случае лучше не признаваться, за какую партию собираешься голосовать, – из опасения вступить в конфликтный диалог (собеседник-то может оказаться противоположных взглядов). Религия и вовсе запретная тема. «Мы не решили еще вопрос о существовании Бога, а вы хотите есть!» – Это пусть Белинский кричит Тургеневу, а у нас политическая корректность. Литература? Скука, никто ею особенно не интересуется. Музыка и кино? Но меломанов, даже киноманов вокруг, несмотря на близость фабрики грез, было немного. Разве что спорт, однако чемпионатов мира по футболу на каждую вечеринку не напасешься. Беседа о терпкости, простоте, утонченности и обманчивости блюд – вот удобная пристань, причалив к которой и другого не обидишь, и собственную неповторимость подчеркнешь.
Удивительно ли, что эти захватывающие разговоры в академической среде незаметно обернулись отдельным научным направлением – food studies («изучение еды»). Дисциплина это совсем молодая. Зародилась она в начале 1990-х, в Старом и Новом свете одновременно, и исследует разные аспекты означенного предмета: историю, этнографию, терминологию. По food studies можно получить магистерскую степень, прочесть с десяток научных журналов и даже посетить конференцию. Недавно в Оксфорде как раз проходило одно из ключевых событий в этой области – ежегодный международный симпозиум. В этом году он посвящен яйцам. Тема действительно увлекательная: ожидаются доклады о пасхальных яйцах, яйцевидных формах в архитектуре, нереализованном проекте Дали, мечтавшем создать трехметровое яйцо, вылепленное из тысяч реальных вареных яиц, которое посетители галереи должны были есть гигантскими ложками…
10 
