Последние отзывы

  31  

— Новые задания?

— Нет, ничего такого не было.

— Сигналы для экстренной встречи?

— Вот они, — собеседник комиссара положил на стол лист бумаги. — Текст объявления в газету и почтовый адрес для телеграммы.

— Харбин? Хм… Ещё что?

— Яровцев сказал, что знает ещё одного своего коллегу. На этот раз — Гамбург. Правда, лично они не знакомы, и помочь нам устроить встречу он не может. Рисковать столь ценным агентом я не хотел и сказал подполковнику, что мы всё сделаем сами.

— Правильное решение, Олег Иванович! Рафалова вы тогда и отправили назад?

— Совершенно верно, Абрам Аронович. Он свое дело сделал.

— Так… И что же было в Гамбурге?

— Указанного Яровцевым человека, мы нашли далеко не сразу. Он сменил место жительства и работы. Хорошо, что мы смогли сделать запрос и получить из Москвы его фото, он сильно изменился, и даже по карточке его узнали не сразу. Понаблюдав за ним несколько дней, я принял решение не освещать перед ним свою принадлежность к НКВД.

— Почему?

— Он имел обширные контакты среди эмигрантов… зная их отношение к СССР…

— М-м-м… спорное утверждение. Хотя… вам на месте было виднее. Продолжайте.

— Мы разработали легенду прикрытия. По ней я представился ему сотрудником второго отдела Генерального штаба Польши. Соответственно — экспозитуры номер четыре.

— Краковской? Почему?

— Дело в том, что в этот момент в Гамбурге находился их сотрудник — помощник военного атташе посольства, капитан Адам Кравец. Удалось узнать, что он будет на спектакле в городском театре. Интересующий нас человек тоже должен был там быть, удалось проследить факт приобретения им билета.

— Кстати, а как его зовут?

— Полковник Марецкий, Павел Григорьевич.

— Угу… — Слуцкий записал имя в блокнот.

— Выбрав момент, я обратил на себя внимание полковника, находясь поблизости от капитана.

— Как именно?

— Опрокинул на поднос бокал. Брызги попали на мундир капитана. Полковник обернулся на звук и увидел, как я помогаю тому очистить рукав. Всё прошло гладко, я извинился перед поляком, тот тоже что-то сказал мне в ответ.

— Неплохо придумано.

— А на следующий день я подошёл к Марецкому. Передал ему привет от старых друзей и предложил поужинать вместе. Полковник удивился и спросил — что это за друзья? Тогда я назвал ему фамилию Сомова.

— И что же?

— Он вторично удивился и сказал, что не знает такого господина. А знакомых генералов никогда в жизни не имел. От ужина отказался. Так что этот блин вышел комом…

— Печально… теперь к нему не подойдёшь…

— Я принёс свои извинения и покинул место встречи. Однако же наблюдение за ним мы не прекратили. В тот день он свернул с обычного маршрута и зашел на почту. Дал телеграмму.

— Кому?

— Увы… этого не удалось установить.

— Жаль. Надо думать, он сигнал тревоги дал.

— Мы тоже так и подумали. Наблюдение усилили, но прошел месяц — ничего. Уже хотели его снять, как вдруг Марецкий исчез из нашего поля зрения! Правда, ненадолго, всего на три часа. Я полагаю, что встреча всё-таки состоялась. Не знаю, какие инструкции там получил полковник, но вот дальнейшие события заставили напрячься уже нас!

— А именно?

— Через неделю капитан Адам Кравец разбился на своём автомобиле. Пьяный был, вот и зазевался…

— Сочувствую его руководству и семье.

— Один момент — он был язвенником и вообще не пил. Ничего, крепче молока.

— Даже так?

— Да. А его начальник, полковник Ежи Энглищ, получил множество соболезнований. В том числе — и из Великобритании.

— Надо думать, погибший капитан был известной личностью.

— Угу. Был. Только вот одна из телеграмм была отослана до этого несчастного случая. Кравец разбился в четверг утром, а телеграмму отправили в среду вечером. Любопытна также и подпись на ней.

— И кто ж был столь осведомленный отправитель?

— Он подписался именем Харон…

— Проводник в царство мертвых, если верить грекам?

— При определённых условиях, он мог оттуда и вывести…

— Хм! Так вы, Олег Иванович, полагаете, что это тот самый Проводник?

— Это наиболее логическое объяснение всего происшедшего. Ничего, более подходящего, я найти не могу.

— Полтора месяца… Он получает сигнал, проверяет Марецкого. Встречается с ним и, выяснив личность предполагаемого вербовщика, делает толстый намёк полякам. М-м-да… А ваше наблюдение, как полагаете, Олег Иванович, он заметить мог?

  31