86 
Брат Курвус посмотрел вниз, на темноватую воду, где все еще шли круги от спугнутого нами топлуна, ушедшего куда-то на глубину, в омут.
— С конца зимы. Юг Лезерберга, затем через весь Фрингбоу, сюда. Знаете, как можно найти вёлефа, если он достаточно осторожен, чтобы брать кровь не самостоятельно, а у нечисти и иных существ? По мертворожденным. Они — его след.
— Такое случается и не по вине колдуна.
— Конечно. Я уверен, что практикует он гораздо дольше, чем с конца зимы. Если нигде не задерживаться надолго и смирять свои аппетиты, то можно долго не привлекать к себе внимание. Но он потерял бдительность, и в одном городе появилось четверо мертвых младенцев за неполный месяц в одном городском квартале.
— А вот такое редко бывает случайностью и совпадением, — заметил я.
— Каноник местного собора, храни его Господь, был такого же мнения и сразу же написал письмо в святой официум. Они переправили дело нам. С тех пор мы им и занимаемся. Вёлеф питается душами нерожденных детей. Они так же важны для его жизни, как темная кровь для его магии. Мы несколько раз теряли его, в середине весны — почти на месяц. Пришлось постараться и побывать во множестве городов и поселков, прежде чем удалось вновь выйти на его след. Последняя смерть была в Битцинене, куда он вернулся спустя год, и, судя по внешнему виду погибшего младенца, кровь у вёлефа подходила к концу.
— Вы знали, что он постарается пополнить запасы?
— И начнет искать кого-то из иных существ. На старг мы не рассчитывали, но кто-то из мелочи мог пойти с ним на сделку. Мы вызвали того, кого вы знаете под именем мастера Титко, он чует кровососов и мог привести нас к ним, а от них мы бы уже добрались до колдуна. Не сложилось…
Я отогнал звенящего над ухом комара, переглянулся с Проповедником.
— Не могу понять, откуда он взялся, брат Курвус, — сказал я. — Последнего вёлефа убили довольно давно, книги уничтожены, церковь сообщила всему миру, что больше этого зла в мире нет. И теперь мы преследуем одного из них. Как же так?
— Знания удивительно живучи. Сколько книги ни сжигай, сколько ни уничтожай, сколько ни прячь под замками, всегда найдется еще один том в каком-нибудь старом сундуке, шкафу, на чердаке, у коллекционера или в тайнике. Со временем книги, в том числе и запрещенные, появляются и часто попадают в плохие руки. Думаю, тут произошло то самое.
Внезапно он резко повернулся в ту сторону, откуда мы пришли, положив руку на рукоять меча:
— Слышали?
Я покачал головой:
— Ничего необычного.
— Кто-то идет. Голоса.
Его клинок бесшумно покинул ножны в тот момент, когда из леса появились господин Хюбер и Ханна.
— Даже не знаю, что хуже — морок колдуна или настоящие законники, — поделился я своим мнением с монахом.
В ответ на его лице появилась кривая усмешка. Я обнажил кинжал и встал чуть сбоку от каликвеца.
— Не слишком теплая встреча для тех, кто пришел помочь. — Господин Хюбер сделал шаг в сторону, закрывая собой Ханну. — Есть основания?
— Брат Курвус заразил меня паранойей, господа. Он считает, что вы, вполне возможно, не вы.
— Ничего не понял, но спешу заверить, что я — это я, а она — это она. — Он сохранял дружелюбный тон, но его рука на тяжелом пистолете говорила сама за себя.
— Что ты вчера пила у меня в комнатах, Ханна?
— Сок. Яблочный, — хмуро отозвалась она. — Это имеет значение?
— Как и все, что происходит сейчас. Ну а вы, господин Хюбер, не припомните ли ошибку своей ученицы?
— К чему весь этот фарс?
— Будет гораздо проще, если вы ответите, — сказал брат Курвус, поведя мечом. — Также припомните о той беседе, что вы вели с братом Феломиченцо в прошлую среду.
— Мы разговаривали с ним во вторник, то есть позавчера, и обсуждали трактат мастера Альберутто, а конкретно — второе издание «Alchimie minor», вышедшее год назад в Пануе и попавшее под запрет с главы семнадцатой по главу двадцать шестую включительно. Ханна ошиблась в оценке светлых душ в вашем кинжале, господин ван Нормайенн.
— По мне, так они настоящие, — с разочарованием сказал я брату Курвусу и убрал кинжал. — Было приятно поменяться местами, господин Хюбер. Не всю же вечность только вам задавать мне вопросы.
Законник улыбнулся исключительно из вежливости, хотя по его лицу было видно, насколько он раздражен.
— Самое время объяснить им природу нашей подозрительности, брат Курвус. Возьмете на себя эту нелегкую задачу?
86 
