Последние отзывы

  147  

— Сегодня к вечеру будем в Ольверге, — с оптимизмом сказал он мне.

— Буду на это надеяться…

Как и прошлый, этот день оказался жарким. По тракту мы путешествовали практически в одиночку, начались пустынные места. Здесь дул горячий ветер, гонявший песок туда-сюда и ничуть не облегчавший наш путь.

Когда появились шпили Ольверга, мы вздохнули с облегчением — долгое и нудное путешествие, оказавшееся совершенно бесполезным, закончилось. Карл ждал нас в основном зале в обнимку с кружкой молока, которое он жаловал гораздо меньше хорошего белого вина и пил через силу, заставляя себя.

Страж выглядел хмурым.

— Наконец-то, — вместо приветствия сказал он нам.

— Тяжелое утро? — спросил я.

— Скорее ночь. В лиге отсюда на хуторе оказался проказник. Пока прикончил его, он трижды окатил меня помоями и едва не уронил на голову овцу. А как у вас? Нашли что-нибудь?

— Нет.

Карл пробормотал ругательство, повел широкими плечами:

— Если я попрошу Мириам перевести меня куда-нибудь в Чергий, на войну, поближе к Иосифу, она будет сильно возражать?

— Она прибьет тебя гвоздями к подолу своего платья, — тем же тоном ответил я ему. — А когда все закончится, отправит куда-нибудь в Ньюгорт, ловить темные души среди вересковых пустошей. Так что лучше оставайся с нами и наслаждайся долгими конными прогулками.

— По такой-то жаре и пыли? Ха!

— …Расскажите что-нибудь о своих путешествиях, — попросил Альберт ближе к вечеру, когда мы разложили на столе карты.

Мы с Карлом переглянулись, и он пожал плечами:

— Почему бы и нет.

До часа ночи мы вспоминали ранние годы в школе, практику на старых кладбищах Кельбурга. Я поведал историю о том, как Львенок и Ганс разозлили магистров, случайно спалив речь, подготовленную в честь выпуска курса, и о годах практики, а затем о тех дорогах, горах, реках, полях и лесах, которые мне пришлось пересечь. Карл рассказал, как ему довелось бежать от легконогой егерской кавалерии по полям лаванды, и он трижды пытался пройти в буран через перевал Одноногого, сражаясь в полном мраке с озверевшими темными. Напоследок я вспомнил, как черт едва не утащил Кристу в омут, и нам с Иосифом пришлось устроить с ним драку в той безымянной речушке, притоке Грейна, возле монастыря прокаженных, где погиб Натан-Хворостинка, самый веселый страж из всех, кого мы только знали.

Альберт слушал, открыв рот, а затем уснул, совершенно счастливый оттого, что двое стражей видели столько всего интересного.

— Он явно считает, что его ждут такие же приключения, — негромко фыркнул Карл, когда ученик Мириам видел десятый сон.

— Может, и ждут. Не будем сегодня портить сказку и говорить, что многие из нас эти приключения так и не смогли пережить.

Когда впереди показалась Королевская пуща, за которой всего лишь в часе езды от нас находился Лёгстер, мы воспрянули духом. Из-за жары и удаленности от основного тракта (ехали мы преимущественно берегом моря, диким, с выгоревшей от солнца травой) путников было еще меньше, чем прежде. За последние два часа мы встретили лишь троих. Двое, завидев нас, сошли с дороги от греха подальше. Третий, оказавшийся гонцом одной из военных частей, расквартированных в провинции, даже не обратил на нас внимания. Молнией пролетел мимо, подняв в воздух целое облако светло-желтой пыли.

Въехав в пущу и вновь, как и прежде, оказавшись в темно-зеленом сумраке, мы сразу же почувствовали облегчение. Лошади тоже ощутили прохладу и пошли веселее.

Регулярный дилижанс первым заметил Карл, ехавший немного впереди нас. Большой тяжелый фургон стоял, неловко накренившись на правый бок. Вокруг него суетились восемь пассажиров, жестикулируя и разговаривая на повышенных тонах. Возница вместе с помощником в смешной, тесной, не по меркам сшитой одежде выпрягал лошадей.

Лишь трое посмотрели на нас, остальные были слишком заняты тем, что охали и ахали над тем, как они застряли в этом лесу.

— Бог в помощь, — сказал Карл. — Колесо слетело?

— Угу, — ответил возница. — Так и есть, ваша милость. Лес надо рубить, подпорки ставить, крен ровнять, а потом уж пытаться надеть.

Карл спрыгнул на землю:

— Дай я посмотрю.

Отец стража, насколько я помню, был каретником, так что сын вполне мог разобраться в приключившейся беде. Я с минуту посмотрел, как он возится, затем спешился, чтобы размять ноги, приказав Вьюну стоять на месте.

  147