60 
– Невероятно! – Беренс дрожащими от волнения руками снял пенсне, протер и вновь водрузил его на переносицу. – Этого просто… не может быть. Невозможно. Их здесь… слишком уж много.
Невозможно, мысленно согласился с ним лейтенант. Долина перед ними выглядела не уголком дикой природы, а зоопарком местного Хагенбека. Или Ноевым ковчегом. А ведь и вправду, подумал Отто, с трудом сдерживая неуместное хихиканье, все эта толпа просто не успела на ковчег.
– Рассыпной строй! – Голос майора хлестнул по столпившимся, словно штормовая волна. – Пулеметы – на фланги!
– Что случилось?
– Видите этих… страусов? – Форбек указал на небольшую, в шесть-восемь особей, стаю ящеров примерно в полукилометре от их отряда.
– Сейчас… – лейтенант поднял бинокль.
Приближенные оптикой, ящеры… вернее, ящероптицы, больше напоминали сорок, чем знакомых Отто лишь по рисункам страусов. Длинный хвост, пестрое оперение… лейтенант подстроил резкость и неожиданно понял, что эти «сороки» по размерам вполне сравнимы с человеком, а то и превосходят его.
Ящеры, судя по всему, тоже заметили людей. Стая сжалась, несколько ящероптиц сошлись почти вплотную – и ожесточенно заспорили, по крайней мере, со стороны это выглядело именно так. До лейтенанта донеслось едва слышное стрекотание, сопровождавшееся, как разглядел он, взмахами оперенных лап или бесполезных крыльев, понять было трудно. Словно торговки на базаре бранятся, подумал Отто, глядя на «сорок». Долго, впрочем, спор не продлился.
– Мне, – задумчиво произнес майор, – не нравится поведение этих… птичек. Знаю, это прозвучит странно, но ведут они себя, словно стая гиен на охоте. Пулеметчик!
Окрик майора лишь на мгновение опередил хриплый клекот вожака «сорок», а в следующий миг ящероптицы атаковали. Они двигались очень быстро – лейтенант едва успел опустить бинокль, а твари уже были у подножия холма.
Затем раздалось ровное «так-так-так-так». Пулемет на левом фланге очертил стволом широкую дугу, одну за другой скосив четырех ящероптиц. Но справа дело не заладилось. Выплюнув короткую очередь, «максим» замолк, и, пока пулеметчик вместе со вторым номером отчаянно дергал перекосившую ленту, «сороки» стремительно приближались.
Медленно, словно во сне, лейтенант потащил из кобуры «люгер». Рядом с ним вразнобой хлопали винтовки матросов. Вот упала одна из оставшихся ящероптиц, затем еще две, но последняя, словно заколдованная, продолжала бежать.
– Спокойней! – В отличие от лейтенанта, Форбек даже не пытался воспользоваться своим оружием. – Не жгите зря пули. Подпустите ее ближе, цельтесь по ногам… Огонь!
Тварь была уже почти рядом, когда пули все-таки настигли ее, заставив с разбегу грохнуться оземь. Но даже это не остановило ее до конца – пронзительно шипя, «сорока» приподнялась на передних лапах-крыльях, и в этот момент ожил наконец-то пулемет, разразившись затяжной очередью. Шквал свинца отшвырнул хищника назад, разом превратив жуткую тварь в комок окровавленных перьев. И даже этот комок продолжал, царапая землю когтями, подтягиваться на перебитых лапах, пытаясь добраться до ненавистного врага, пока не уткнулся мордой в грязные сапоги застывшего от потрясения лейтенанта. Царапнул зубами кожаный мысок. И только тогда, наконец, умер.
В два захода удалось оттащить тушки убитых мелких ящеров с дороги. Долина на глазах превращалась в проходной двор: едва пестрохвостые титаны отошли достаточно, чтобы люди могли приблизиться к добыче, не сгибаясь, как с осыпи к ручью помчались некрупные, стремительные звери, пугливые, точно антилопы: их удалось отогнать, размахивая руками, под богатырское уханье Скрипко и вопли диких апачей в исполнении профессора Никольского. Обручев уже вздрагивал больше не от страха перед динозаврами, а при каждой мысли о том, что на спусковом крючке пулемета лежит палец немецкого лейтенанта. Тот явственно нервничал при виде чудовищ, и геолог про себя рассудил, что встреча немецкой экспедиции с доисторической фауной прошла неудачно.
Добыча невольных охотников напоминала крупных кенгуру с птичьими головами. Шкуры животных покрывала мелкая колючая чешуя – Скрипко заметил, что она похожа на акулью. Хвосты украшали странные пучки длинных плоских игл. Никольский вначале предположил, что это средство защиты, подобное иглам дикобраза, но заколоть такой иглой даже мышь было бы затруднительно, а уж пробить плотное оперение стимфалиды… Сошлись на том, что пестрыми флажками на хвостах звери подают друг другу сигналы на бегу. Хотя никто этого в суматохе, сам собой, не заметил, идея оказалась настолько убедительной, что Обручев к концу и сам почти поверил, будто наблюдал ящериный телеграф своими глазами.
60 
