Последние отзывы

  187  

Позднее Обручев совершенно верно подметит, что с «черными петухами»-троодонами этих хищников связывает лишь отдаленное родство: на уровне инфраотряда (для тех, кто лишь смутно помнит школьный курс биологии, – раздел выше семейства или надсемейства). В качестве живого примера можно привести родство между медведем и хорьком или росомахой: с точки зрения зоолога, оно того же уровня. Если троодоны принадлежат к семейству троодонтид, то дейнонихи – к… нет, вы не угадали: к дромеозавридам. (А вместе с еще одним семейством они составляют, против всякого разумения, инфраотряд дейнонихозаврий, принадлежащий к кладе птицеподобных.)

Дромеозавриды уже упоминались мельком в этом бестиарии: это те самые «рапторы». Если дейноних как вид просуществовал относительно недолго, то сама группа, появившись в середине юрского периода, дотянула аж до маастрихтского вымирания. Название ее означает «ящеры-бегуны» и неплохо отражает действительность: многие рапторы были прекрасно приспособлены к бегу, хотя к дейнониху это относится меньше – он определенно бегал медленнее нынешних страусов, хотя прекрасно маневрировал и прыгал. Самые мелкие из обнаруженных представителей дромеозаврид имели в длину чуть больше полуметра (считая с хвостом), самый впечатляющий – ютараптор, выведенный под именем оклеветанного велоцираптора в «Парке Юрского периода», – мог вымахать до шести. Дейноних в этом интервале находится строго посередине: наиболее крупные из найденных экземпляров в жизни были длиной чуть более трех метров, из которых изрядную долю составлял жесткий хвост-балансир. В высоту ящер немного уступал человеку, стоя на месте, – на бегу они, видимо, вытягивали шеи параллельно земле. Весом взрослый зверь тоже был под стать человеку: примерно 50–70 килограммов (такой разброс ничего не говорит об упитанности ящеров: просто разные палеонтологи по-разному подсчитывают объем и плотность мягких тканей). В вытянутых челюстях сидело шесть десятков острейших зубов, а на втором пальце задней лапы красовался отогнутый кривой коготь длиной 12–14 сантиметров.

Касательно функций этого впечатляющего органа возникали самые разнообразные теории. Дело осложняется тем, что дромеозавры – существа довольно разнообразные. Похоже, что возник и эволюционировал этот коготь вовсе не как охотничье приспособление: он идеально приспособлен для того, чтобы цепляться и карабкаться, что для мелких лесных тварей очень полезно. Но, если и так, крупные равнинные дромеозавры не утеряли его, а приспособили для новых нужд, хотя есть предположения, что они не использовали коготь, чтобы убивать добычу, а карабкались с его помощью по бокам и спинам гигантских травоядных динозавров, подбираясь к незащищенному мягкому горлу.

Ни один из дошедших до нас скелетов дейнониха не сохранил остатков покровных тканей, но сомнений в том, что эти ящеры обладали перьевым покровом, остается мало. За последние годы накопилось достаточно свидетельств наличия перьев у различных видов дромеозавров, и не только их – признак этот, кажется, являлся общим для всей клады птицеобразных. Трудно представить, чтоб дейноних стал исключением из правила. Даже перья-ножи имеют свой аналог, хотя принадлежит он дальним родственникам дейнониха, мелким манирапторам Epidexipteryx hui: эти оперенные ящеры размером с галку несли на хвосте четыре длинных протопера, лишенных бородок и представлявших собой сплошные ленты кератина. Восстановить их окраску мы, разумеется, не можем, и авторы выдумали ее, руководствуясь исключительно собственным здравым смыслом. Как и троодон, дейноних откладывал небольшие (около семи сантиметров в длину) яйца и насиживал, накрывая собственным телом, так что можно предположить, что тело это было теплым.

О повадках и образе жизни ящеров мы можем сказать меньше. Зубы их часто находили совместно с костями тенонтозавров, а в двух случаях рядом были захоронены почти целые костяки: в одном из карьеров тушу тенонтозавра окружали четыре взрослых дейнониха и одна молодая особь, в другом целых шесть частично уцелевших скелетов тенонтозавра оказались погребены вместе с плохо сохранившимся дейнонихом и многочисленными зубами его сородичей, причем часть костей травоядного ящера была обглодана хищниками. Ясно, что тенонтозавры служили дейнонихам пищей… но далеко не очевидно, что те сами убивали свою добычу. Возможно, дейноних был падальщиком, объедавшим туши мертвых животных и трусовато рвавшим добычу из-под носа хозяев мелового периода – крупных теропод, набрасываясь на собственных же более слабых и мелких сородичей, подобно нынешним комодским варанам. И все же более вероятным представляется, что эти звери были хищниками. А поскольку одинокому дейнониху трудно справиться со взрослым тенонтозавром (хотя бы из-за разницы в весе), весьма вероятно, что охотились они стаей. По крайней мере, параллельно идущие следы группы дромеозавров палеонтологам приходилось обнаруживать. Такая охота подразумевает сложное социальное поведение… и довольно высокий уровень интеллекта.

  187