Последние отзывы

  50  

— Алексий, над партером поработайте, — бросил Никодим своему помощнику и, раскинув руки в стороны, пошёл ко мне.

Надо сказать, что зрелище было впечатляющее — размахом плеч наставник если и уступал мишке, то ненамного. А вот росту был среднего, на пару сантиметров пониже меня. Но силы в нём… Мы, когда первый раз подрались (в шутку, конечно), долго под впечатлением были. Иноки и Следопыты тогда об заклад бились, кто выиграет. С их стороны — грешно, а с нашей — глупо, к тому же проиграли все, и те, кто на Никодима ставил, и те — кто на меня. Поскольку ничья случилась.

Я, признаться, будучи весьма самоуверенным молодым человеком, сам не ожидал тогда подобного результата, ведь до встречи с Никодимом у меня «большой шкаф всегда громко падал». Но первая же плюха от этого «квадрата», как я про себя называл противника, снесла мой далеко не вялый блок, и только винчуновская привычка работать корпусом позволила мне «слить» удар и устоять на ногах. Впрочем, и моя стремительная контратака оказалась для оппонента полной неожиданностью. Получив раз пять по всяким неприятным местам, монах с трудом разорвал дистанцию, и, постояв пару минут друг напротив друга, мы рассмеялись и, поклонившись, пошли обниматься. С тех пор десять лет прошло, а дружба наша только крепнет.

Вдоволь наобнимавшись, мы прошли в каморку наставника.

— Всё бегаешь, Илюшка? — спросил Никодим, доставая из шкафчика стаканы и вазочки с мёдом и вареньем.

— А что делать, служба такая. — Мой друг относился к тем немногим за пределами нашего «государства», кто знал как задачи, так и возможности нашего Братства, и потому более подробные объяснения ему не требовались.

— А чего к нам прискакали? — щелкнув клавишей доисторической редкости электрического чайника, монах присел на стул.

— Пришлых гнали, — посвящать даже его во все подробности нашего дела я не имел права. — Издалека пришли гости дорогие, аж с янтарных берегов.

— Да ну?! — Никодим недоверчиво изогнул бровь. — Всё не успокоятся, ироды? Чего на этот раз хотели?

— Странного. Ты отца Андрея когда увидишь? У меня для него от Виталия Андреевича весточка.

Никодим переменился в лице и смущённо затеребил бороду.

— Что не так, Никодимушка?

— Отче вчера преставился, — грусть в голосе монаха была не показной.

Я опешил, отцу Андрею ведь и шестидесяти не было!

— Болел он, — после долгой паузы произнёс инок. — В феврале месяце слёг, почитай сразу перед днём Русского воинства, да и сгорел в три месяца. В нём едва половина от прежнего осталась. Вы людей на улице должны были видеть — прощаться народ с раннего утра идёт, хорошего человека Господь к себе прибрал…

Я достал маленькую фляжку и, пробормотав: «Помянем!» — сделал большой глоток. Настойка обожгла глотку, выбив слезы из глаз, но стало легче. Я протянул фляжку Никодиму. Обычно он спиртного не употребляет, но сейчас приложился. Помолчав с минуту, он сделал ещё один глоток и тряхнул коротко остриженной головой:

— Вот так вот, брат. Батя твой два года назад, отче сейчас… Уходят старики. Уходят. Как хоть Андреич, ничего?

— Нормально с ним, здоров и силён пока, вот полковник Поликанов из псковских зимой умер. Сердце.

— Эх, судьба, судьбинушка… На себе вытащили нас, кровь проливая… Прощаться пойдёшь?

— Конечно! Он мне не чужой был!

— Я отведу. Позже. Что за послание? — он перешёл на деловитый тон.

— А кто вместо наставника теперь? Отец Владимир?

— Пока он, а там видно будет.

— Этот поймёт, тоже из прежних. Послание такое: «Трехголовые начали игру. В деле и те, с кем дедушки бились. Юг готов проснуться и прислал карфагенские яблоки раздора. Солёные уши что-то затевают не во благо всем».

— Вычурно, ничего не скажешь! — хмыкнул Никодим.

— Это что, вначале вообще в стихах было.

— Мне подсказку не дашь?

— Нет. Но своими словами расскажу, что со своего шестка вижу.

— Давай, а я уж мужикам нашим пошепчу.

— Ну, слушай… Всплыли шведы, причём у нас они давно. Базировались между вами и нами. Серьёзно вросли. Кликуха Дуб тебе о чём-нибудь говорит?

— Да.

— Так вот, пришлые под него косили. Шалить начали с недетского наезда на меня лично. — Заметив удивлённое выражение на лице собеседника, пояснил: — Как барана увезти попытались, еле отбился. Мы их зажали и затрамбовали.

— Охотно верю, — улыбнулся Никодим.

  50