Лёгкий, ненавязчивый романчик 
44 
– Мне будет не хватать их, – проклятье, она мне еще и жаловаться будет! – Особенно Пьера. Надеюсь, ты сможешь заменить его – потому что иначе твое посмертное существование будет очень нерадостным.
– Не смогу я его заменить, – глядя на удлиняющиеся клыки, огрызнулась я. – Во-первых, если ты до сих пор не поняла, у меня отсутствует кое-что между ног…
– Это, – губы вампирки дрогнули, искривляясь в неприятной ухмылке, – поправимо. Да? Как интересно…
– А во-вторых, охотники иммунны к вашим укусам.
– Врешь, – холодно констатировала тварь, подходя вплотную ко мне. – А даже если и нет… что ж, тогда ты просто сдохнешь.
Пытаясь заслониться, я выставила перед собой правую руку – но вампирка не обратила на это никакого внимания. Ее холодная как камень рука словно тисками сдавила мое предплечье. Тварь запрокинула голову, льдисто блеснули в призрачном лунном свете полоски клыков – и так же блеснула сорвавшаяся с моего запястья Ласка, серебряной струйкой устремившись к горлу Хозяйки. Та отшатнулась, хрипя, длинные острые ногти заскребли по шее, сдирая лоскуты кожи и мяса, но магическая цепочка уже вдавилась вглубь. Попытка дернуть за свободно болтавшийся конец тоже не окончилась ничем хорошим – Ласка переплелась, и рывок лишь вдавил ее еще глубже в плоть.
Я попыталась встать – и снова плюхнулась обратно, на этот раз сраженная приступом боли в левой лодыжке. Пришлось, словно хромая псина, ковылять на трех лапах все четыре ярда, отделявшие меня от «бизона».
Первый выстрел снес вампирше верхнюю часть черепа. На миг застыв, тварь тут же возобновила борьбу с цепочкой, и я, чуть сдвинув ствол, разрядила в нее оба оставшихся в барабане заряда. Но даже после этого она дергалась еще с полминуты, прежде чем затихла окончательно!
В наступившей тишине четко прозвучал обиженный серебристый звон.
– Ну извини, извини, – пробормотала я, подбирая Ласку. – Верю, что ты вполне могла бы справиться с ней сама. Я просто решила тебе немного помочь… так, на всякий случай.
После этих слов меня начало трясти. Хорошая, крупная дрожь… я сунулась было в карман, и с опозданием сообразила, что переложила фляжку с бренди в плащ. Пришлось кое-как все же вставать на ноги и хромать в пещеру.
Вернувшись, я первым делом присела на корточки рядом с Хозяйкой и принялась сосредоточенно избавлять ее от всех источников давешних искорок.
Украшения. Старинной работы, явно вышедшие Из-под рук мастера на противоположном берегу Атлантики. Взвесив на ладони, я оценила их, с учетом камней и качества обработки, по меньшей мере в пять сотен долларов. Конечно, скупщик в Мехико даст за них не больше половины, но в любом случае это будет больше, чем те жалкие гроши, которые заплатит за них канцелярия монсеньера, в которую мне, вообще-то говоря, положено их сдать – дабы святые отцы очистили эти побрякушки от приставшего к ним векового зла, а буде делать это окажется невозможным, надежно сокрыли. Сокрыли, как же!
Будь на них по-настоящему серьезное проклятие, эти колечки-цепочки вернутся хоть со дна Мексиканского залива, а избавиться от того налета, который имеется на них сейчас, с лихвой хватит пары молитв отца О'Райли и пары капель святой воды… да и протереть их хорошенько чем-нибудь высокоградусным тоже не помешает. Грех, конечно, но на подобный счет давно существует негласный договор – и если я на исповеди, низко склонив голову, пробормочу про пару безделушек, которые мне пришлось продать на обратном пути, дабы не остаться без хлеба насущного, святой отец не станет вдаваться в подробности, а ограничится парой-тройкой лишних Ave Maria.
Золото отправилось во внутренний карман плаща, а я, достав из другого кармана небольшие плоскогубцы, вновь наклонилась над телом.
– Только не думай, что мне самой доставляет удовольствие это занятие, – сообщила я трупу, оттягивая вниз окоченевшую челюсть. – Убить – да, это дело другое. Равно как и все церемонии, необходимые, чтобы ты со своими приятелями навсегда лишилась малейшего шанса вновь вернуться из преисподней. Это, знаешь ли, доставляет мне глубокое моральное удовлетворение от хорошо сделанной работы. А клыки… они, у тебя, подруга, к слову сказать, чертовски крепкие… ага, вот. Клыки – это, на мой взгляд, лишнее, но что поделать, если Святая Церковь требует именно такого подтверждения от своих верных псов. И звериные клыки их не устроят, святые отцы не дадут надуть себя всяким проходимцам… вроде меня. Да и грех это. Так что прости, подруга, но вам напоследок придется вытерпеть еще и это, если хотите быть занесенными в анналы, потому что без ваших милых зубок я не только не смогу доказать, что вас было именно столько, сколько было, – я не смогу доказать, что вы были вообще!
44 
