Последние отзывы

  146  

– Ну почему же, – возразил человек. – Не так уж мало на свете вещей, которых я боюсь… но все же твой учитель не прав. И он говорил не с теми людьми.

– Он говорил с множеством людей. Статистика…

– Обычно не стоит бумаги, на которой напечатана. Подумай сама – кого может позвать за собой эльф? Какого человека?

– Того, которого он полюбит, – тихо отозвалась я полминуты спустя.

– Да, – кивнул Крис. – А таких людей… как песчинок в моей руке…

Вскочив, он широко замахнулся – и крохотные белые зернышки весело пробарабанили по склону соседней дюны.

– Как думаешь, – тихо спросил он, – захоти кто иной вот так же взять горсть песка с этого берега – велик ли шанс, что ему попадется хотя бы одна из них?

– Нелюбимая тобой статистика, – улыбнулась я, – оценивает подобный шанс как пренебрежимо малый.

– Видишь…

– Сядь, – попросила я.

– Нет, – качнул головой Крис, вглядываясь в приближающийся ниэль. – Они уже ложатся в дрейф… сейчас вышлют шлюпку. Красивый корабль, – неожиданно добавил он. – Хотел бы я когда-нибудь сплавать на нем.

Замерший бортом к берегу ниэль был и вправду прекрасен – с его четким волнистым силуэтом взлетающего лебедя, изогнутыми, словно под порывом ветра, веточками-мачтами и призрачным струящимся ореолом вокруг – следом рассеивающегося заклинания «попутного ветра». Наверняка мои сородичи уже отчетливо различали нас – но в тот момент, когда я, вскочив, что было сил прижалась к груди того, кто был мне сейчас дороже всего на свете… В этот долгий миг в мире остались только он и я – и ничего больше!

– Крис… останься со мной.

– В том-то и проблема, зеленоглазка, – грустно прошептал человек. – Только оставшись здесь, я могу уйти с тобой таким, какой я сейчас… таким, каким ты любишь меня. Иного выхода нет. Даже ваша магия не может остановить время… лишь обмануть… но за любой обман рано или поздно все равно приходится платить.

– Но ведь мы могли б попытаться, – чуть отстранившись, я вгляделась в его лицо, ища не ответ – я и так знала, каким он будет! – а просто желая в последний раз запомнить, впитать в себя его черты.

– Только не я, – отозвался Крис. – Жизнь научила меня не верить в сказки со счастливым концом. А для того, чтобы чудо свершилось, творящий должен верить в него. Верить – а не пытаться!

– Крис…

– Иллика… Иль… любимая… Его руки соскользнули с моих плеч, и я торопливо отступила на шаг. Не хочу, чтобы он почувствовал мою боль – довольно и того, что я знаю о его рвущемся сердце.

– Иди, – прозвенел, казалось, сам воздух между нами. – Хейя валъди, миа-леройя. Они уже вошли в полосу прибоя. Иди… и не оглядывайся.

– Хейя вальди, май-лари.

– Та-айо. Прощай.

– Неправильное слово. Правильнее будет – ар-рика.

Не думаю, чтобы он понял – ар-рика хоть и переводится на большинство людских языков так же, как и ма-айо, словом «прощай», но на самом деле несет в себе совсем иной смысловой оттенок. Это вовсе не окончательное прощание, а прощание-с-прошлым – а то, что оно ставит частицу отрицания в руне «будущей встречи», означает лишь то, что встреча эта не предопределена – как и все грядущее.

Но верить и ждать она вовсе не запрещает.

Я стояла у борта и смотрела вдаль – а стоящий у самой кромки прибоя человек точно так же вглядывался в растворяющийся на горизонте корабль. Он стоял долго, очень долго, ибо ему мало было того, что корабль пропал из виду. Он опасался куда более острого взора.

И лишь несколько долгих часов спустя он, наконец, решился и, достав из кармана рубашки крохотную зеленую безделушку на тонкой серебряной цепочке, зажал ее в кулаке и – точь-в-точь как давешнюю горсть песка! – широко замахнувшись, швырнул прямо в пасть набегающего прибоя. Затем развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь.

Наивный! Неужели он и впрямь решил, что весь мой дар был заключен в этих трех лепестках?

Нить, протянувшуюся меж нами, уже нельзя было рассечь – и когда он, вскарабкавшись на вершину дюны, все же обернулся к океану, нить эта донесла до меня слова, которые сорвались с его губ… слова, которыми и заканчиваются многие людские баллады об Авалоне. Людские – но не те, что слагал старый зануда Вальери!

– …на те холмы, в туманную даль.

Крис Ханко, идущий-по-дороге

– А я тебе говорю, парень, что ты мне не нравишься!

Голос маячившего перед моим столиком здоровяка я слышал плохо – ему мешал издаваемый стаканами шум. Нет, не дребезжание – сами стаканчики, все двадцать три штуки, нет, двадцать четыре штуки – ровным рядком выстроились на столешнице, весело подмигивая мне кругляшами перевернутых донышек. Шумели они непосредственно у меня в голове, и шум этот упорно складывался в крики чаек, мерный грохот прибоя, шуршание пальмовых листьев и шорох пересыпаемого бризом песка.

  146