Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
4 
Внутри было темно – потолочная «лампа Ильича» под жестяным колпаком, похоже, давно служила исключительно деталью интерьера, а не осветительным прибором, – душно, а из ароматов с заметным отрывом первенствовали махорочный дым, запах жареного лука и вонь давно не мытых человеческих тел.
Источников последнего в трактире имелось двадцать один с половиной – за половину «ковбой» зачел высившуюся над прилавком бабищу в линялом от бесчисленных стирок ситцевом платье.
Большая часть этих «источников» – судя по виду, поселковых и приехавших на ярмарку торговцев – предпочла разместиться в правой от двери половине зала. Слева же из трех столов был занят – да и то не полностью – лишь средний. Впрочем, сидевшие за ним шестеро по издаваемому шуму, равно как и по количеству содержащегося в этом шуме сквернословия, вполне могли дать фору остальным пятнадцати.
Обращение одного из этой шестерки – высокого смуглого бородача – к вновь вошедшему исключением не стало: из восьми выкрикнутых слов какую-то смысловую нагрузку несли, по мнению «ковбоя», только два.
– Дверь закрой!
Дверь закрывалась медленно. Ржавая пружина, надсадно поскрипывая, затратила на данный процесс примерно минуту, в течение которой «ковбой» успел дойти до стола слева у окна, расстегнуть и положить на лавку оружейный пояс, сесть рядом, извлечь из кармана плаща книжку в полиэтиленовой обертке – и лишь затем грохнуло. В тишине грохнуло – все разговоры в зале прервались еще на первом шаге незнакомца.
– Тэ-эк…
Сидевший рядом с бородачом парень, оскалившись, медленно потянулся к лежащему перед ним «шпагину». Лязгнул затвором, начал поднимать…
– Погодь! – коротко скомандовал бородач, вставая из-за стола.
«Ковбой» с легким удивлением отметил, что сапоги бородача, судя по звуку, подбиты двумя подковами каждый – в каблуке и носке. С подобным изыском сапожной моды он пока не встречался… что называется: дурь на выдумки хитра.
Цоканье прекратилось. Полтора метра, слишком близко – в медвежьей безрукавке бородача наверняка разгуливал не один блошиный табун, а блох «ковбой» не любил. Как, впрочем, и почти всех насекомых… и не только насекомых.
«Возможно, – подумал он, – лучше было бы начать прямо у двери. Хотя нет – это могло вызвать недоразумения. Именно так – не-до-разумения. А их следует избегать, по возможности, разумеется. Раз ум имеется. Если – имеется».
– Эта… ты че?
– Читаю.
«Ковбой» был абсолютно искренен в этот миг – он действительно читал, хотя и знал текст едва ли не наизусть.
– Ась?! Повтори!
– Читаю книгу, – спокойно повторил «ковбой». – А именно: роман Стивена Кинга «Стрелок». Ты б и сам мог это прочесть на обложке… если бы читать умел.
«И если бы я держал книгу под более подходящим углом, – мысленно добавил он, – и если бы ты умел читать по-английски».
– Умный, да? – ощерился бородач. – А знаешь… здеся умных не любят.
– Взаимно.
Бородач озадаченно моргнул.
– Че?
– Взаимно, говорю, – все тем же скучающим тоном пояснил его собеседник. – Я и не собираюсь «здеся» задерживаться на сколь-нибудь продолжительное время… потому что не люблю дураков.
– Ну ща я…
– Сидеть! – рявкнул бородач.
– Атаман, да я…
– Будешь молчать, – не поворачиваясь, процедил бородач. – И сидеть.
«Ковбой» дочитал страницу и сейчас, чуть откинувшись, с любопытством наблюдал, как суетливо бегают вправо-влево зрачки в прищуренных глазах бородача. Вправо-влево, на книгу – и на лавку, к двум кобурам. Торчащие из этих кобур пистолетные рукояти притягивали к себе взгляд куда лучше смазливой девичьей мордашки, ибо мордашек вокруг много, а вот накладок белой кости с золотой гравировкой…
Вправо-влево, вправо-влево. Нехитрая мыслительная работа – пистолеты наглого фраера в полуметре, да руки у него книжонкой заняты, пока еще дотянется, а мой-то наган тут, слева от пряжки.
Кобуры начали медленно сползать на пол. Вообще-то тяжелая лавка – не самая удобная разновидность кресла-качалки, и потому…
– Хочешь, расскажу, о чем эта книга? – неожиданно спросил «ковбой».
Сбитый с мысли атаман только начал открывать рот – книга плавно легла на стол, а за ней… за ней! чернел последней точкой ствол. Старая почти как мир истина: человеку, собравшемуся говорить, нужно время, чтобы переключиться на совершение иного действия – и время это заведомо больше тех мгновений, которые тратит пуля на пробуривание полутора метров воздуха.
4 
