Глава 1

Северный лифт

В тот четверг Эрл Блэндон, бывший американский сенатор, озлобленный и пьяный, прибыл домой в четверть третьего утра с новой татуировкой: ругательством из двух слов — синими печатными буквами — появилось на среднем пальце правой руки. Именно этот поднятый палец Эрл — чуть раньше, в коктейль-холле — показал еще одному посетителю, который не говорил на английском и прибыл из глубинки третьего мира. Судя по всему, на родине этого господина еще не знали смысла такого вот оскорбительного жеста, несмотря на множество голливудских фильмов, в которых многочисленные киноидолы демонстрировали этот самый палец. Собственно, невежественный иностранец воспринял поднятый палец как дружественное приветствие, а потому принялся кивать и улыбаться. От злости Эрл выскочил из коктейль-холла и направился в ближайший тату-салон, где не последовал совету игольных дел мастера и в сорок восемь лет впервые в жизни украсил тело татуировкой.

Когда Эрл широкими шагами вошел в вестибюль «Пендлтона» — он жил в доме, построенном по эксклюзивному проекту, — ночной консьерж, Норман Фикксер, приветствовал его по имени. Норман сидел на высоком стуле за стойкой по левую руку от входной двери. Перед ним лежала раскрытая книга, и выглядел он словно кукла чревовещателя: широко посаженные синие, остекленевшие глаза, глубокие морщины на лице, прямо-таки шрамы, голова, склоненная под странным углом. В черном, сшитом на заказ костюме, накрахмаленной белой рубашке и галстуке-бабочке, с белым платком, расцветающим над нагрудным карманом пиджака, Норман смотрелся слишком уж нарядно в сравнении с двумя другими консьержами, которые работали в утренней и дневной сменах.

Эрл Блэндон Нормана не жаловал. Не доверял ему. Консьерж слишком уж старался. Выказывал излишнюю вежливость. Карл не доверял вежливым людям, которые очень уж старались. Обычно выяснялось, что они что-то скрывали. Иногда тот факт, что они агенты ФБР, прикидывающиеся лоббистами с чемоданом, набитым деньгами, испытывающими глубокое уважение к могуществу сенатора. Эрл не подозревал Нормана Фикксера, что тот — агент ФБР, но нисколько не сомневался, что Норман далеко не так прост, как могло показаться с первого взгляда.

На приветствие Нормана Эрл ответил мрачным взглядом. Хотел поднять средний палец с новенькими, только что вытатуированными буквами, но сдержался. Оскорблять консьержа — идея не из лучших. После этого могла пропадать почтовая корреспонденция. Или костюм, которого ты ждал из чистки в среду, передавали в твою квартиру неделей позже. С пятнами от пищи. Хотя он ощутил бы глубокое удовлетворение, показав палец Норману, но, чтобы потом полностью загладить вину, пришлось бы в два раза увеличить обычный денежный подарок на Рождество.

Вот почему Эрл лишь мрачно глянул через вымощенный мраморными плитами вестибюль, а палец с буквами остался зажатым в кулак. Он миновал внутреннюю дверь, замок которой Норман открыл нажатием кнопки, вошел в общий коридор, повернул налево и, облизывая губы в предвкушении стаканчика на ночь, направился к северному лифту.

Квартира Эрла находилась на третьем, последнем, этаже здания. Окна выходили во двор, никакого городского пейзажа, но располагалась квартира так удачно, что он с полным правом называл ее пентхаусом, тем более что жил в престижном «Пендлтоне». Когда-то Эрлу принадлежало поместье площадью в пять акров с особняком на семнадцать комнат. Но и поместье, и другие активы пришлось продать, чтобы оплатить безумные гонорары криминальных адвокатов, высасывающих всю кровь, типов со змеей вместо сердца, лживых, достойных того, чтобы гореть в аду.

Двери лифта закрылись, кабина начала подниматься. Эрл разглядывал разрисованную художником верхнюю часть стен — над белыми нижними панелями — и потолок. Синешейки весело летали под плывущими по небу облаками, золотистыми от солнца. Иногда, к примеру, как сейчас, жизнерадостность картинки и веселье птиц казались надуманными, агрессивно навязываемыми, и Эрлу очень хотелось взять баллончик с краской и уничтожить труды художника.

  1