очень нудно 
8 
— Тогда и я доложу по—приятельски, чтобы Вы, наконец, уяснили, — с нескрываемой гордостью парировал Чапай. — Мы в революцию подались не слепой, одуревшей толпой, впереди у нас самые светлые умы человечества. Подождите секунду, нога раненая малость замлела, сейчас разомнусь хоть немного и все объясню по порядку.
Василий Иванович по—шустрому соскочил с коряги на песчаный берег, ухмыльнулся в усы и сделал несколько глубоких приседаний, под ласкающий ухо скрип командирских хромовых сапог. С гибкостью необстрелянного призывника прогнулся взад и вперед, дотянулся вытянутыми пальцами рук до мокрого песка, выпрямился и молниеносно выхватил шашку. Потом сделал пару боевых с просвистом махов и лихо засади в ножны клинок. Между прочим, за верхними кустами он приметил выглядывающую из—под зеленого лопуха морду Кашкета. «Шпионит сволочь, — взял на заметку комдив, — сегодня же спущу с него шкуру». Но не стал отвлекаться по пустякам, а скоренько прикинул свои доводы в пользу вождей революции и также по—быстрому возвернулся на прежнее место. Примостился седалищем на еще хранящую тепло древесину, выдохнул с облегчением и решительно врубил мобильную связь.
— Вы слышите меня, Отче наш? — для проверки контакта поинтересовался в телефонную трубку Чапай.
— Слушаю, куда ж мне деваться, — спокойно ответил Создатель, — Я вообще слушаю всех и всегда, работа такая, нельзя мне иначе.
— Так вот, хочу чтоб Вы знали, — в нетерпении продолжил комдив, — наши вожди, прежде чем вести народ за собой в революцию, написали великую книгу, не уступит священному Писанию. К Вашему сведению, рекомендую запомнить, «Капиталом» этот труд называется. В порядком уже наскучившей всем Библии, не открою секрета, десять запретных заповедей на скрижалях записано. Согласитесь, многовато для уважающего себя человека. В «Капитале», не поверите, одна единственная, без всяких Моисеев, но уж больно толковая: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Вот мы и ведем дело к мировому сплочению всех пролетариев, чтобы совместными усилиями отстоять законное право на народное счастье. Вам, скорее всего, наших забот не понять, Вы привыкли промышлять в одиночку. Когда мир создавали, ни с кем не советовались, теперь приходится все переделывать, чтобы было кругом все по людски, как у нас говорят — по уму, значит честно и справедливо.
Так что выходит, мы Вашу работу доделываем, чужие хвосты подчищаем. Я ни на что не намекаю, но у нас за такие услуги магарыч выставлять полагается, железное народное правило.
Наступила довольно продолжительная, трудно объяснимая пауза. Василий Иванович на первых порах возомнил, что это от его сокрушительных аргументов Создатель временно утратил способность по каждому поводу огрызаться. Потом справедливо забеспокоился: «Может не следовало так агрессивно и круто на старика наезжать. С хвостом не совсем в яблочко получилось, вдруг расценит реплику как прозрачный намек на лохматую задницу дьявола, чего доброго, может и санкции применить. Да и с «пролетариями всех стран» как—то не очень любезно связалось. Наверное, не стоило выступать сгоряча такими козырными картами, все равно ничего не поймет, пустая трата драгоценного бисера. Сейчас старый хрыч стопроцентно начнет заводиться, не уважает, когда против шерсти получается, всетаки Бог, все одно как генералиссимус».
— Извини, Василий, — послышался из телефонной трубки изрядно подсевший голос Создателя. — Я здесь на другую табуретку присел, поближе к форточке, после твоих откровений воздуха иной раз не хватает.
Действительно было слышно, как скрипит табуретка, как заедает старинный шпингалет и с шумом отворяется форточка. Даже едва уловимый шепот считываемых валерьяновых капель не ускользнул от чуткого микрофона мобильника.
— Ну что тебе сказать, — продолжил Всевышний, — за готовность помочь, конечно, спасибо, ощущаю плечо надежного друга. Только магарыч полагается выставлять по завершению всей работы, если точно следовать вашей народной традиции. Как только управитесь со своей революцией, дайте знать, я не замедлю, не привык оставаться в долгу. По такому случаю, не исключено, что и Сына пришлю, пускай вместе с православным людом порадуется. Между прочим, скучает за вами, хотя и обошлись с Ним не очень приветливо. Если пользоваться твоими формулировками — не по уму, то есть, не совсем справедливо.
— Интересно все—таки у Вас получается, — не сдержался комдив и даже задергал ногами, заерзал на ольховой коряге как джигитующий всадник. — Я Вам про нашу великую пролетарскую революцию, про счастье народное толкую, а Вы мне распятого Христа предъявляете. Чего доброго, еще дедушку Ноя или динозавров в общую кучу за уши притащите.
8 
