108 
– Выпей отвара, – в очередной раз за этот бесконечно долгий вечер предложила Тира. – Если у тебя болит голова, то зачем отказываться от него? Не понимаю.
– Быть может, потому что у моей разлюбезной гостьи есть другие причины для дурного настроения? – неожиданно ответил на вопрос стражницы знакомый мужской голос.
Эвелина вздрогнула, только сейчас заметив в оконном отражении, что на пороге комнаты стоит Дэмиен. Замешкалась, торопливо придавая лицу должное выражение равнодушия, после чего обернулась и вежливо наклонила голову, приветствуя его.
– Я не слышала, как вы вошли, – сказала она, краем глаза заметив, что Тира медленно-медленно бочком отходит к двери, явно не желая присутствовать при разговоре.
– Можешь идти, – обратился к стражнице император, перехватив взгляд Эвелины. – Ты верно поняла, что я хочу переговорить с твоей подопечной наедине.
Тира немного зарделась от похвалы правителя. Изобразила нечто среднее между глубоким поклоном и неуклюжим реверансом и стремглав выскочила в коридор.
Дэмиен с удовольствием потянулся, словно разминаясь после долгого тяжелого дня, и опустился в ближайшее кресло, жестом предложив Эвелине сесть. Та робко примостилась на самом краешке, готовая в любой момент вскочить на ноги.
– Мне передали, что ты сегодня прервала урок едва ли не в самом начале, – проговорил Дэмиен, глядя куда-то поверх головы своей бывшей ученицы. – Почему? Я бы не сказал, что ты плохо выглядишь. По-моему, с самочувствием у тебя все в порядке. Не так ли?
– Так, – отрывисто подтвердила девушка.
Император выжидающе изогнул бровь, требуя разъяснений. Но Эвелина молчала. Как ему объяснить, что ее оскорбляют малейшие намеки о возможной любовной связи между ними? Как сказать, что сам вид учителя танцев вызывает омерзение, а от его прикосновений хочется тереть кожу жесткой мочалкой до тех пор, пока она не слезет кровавыми ошметками?
– Я жду, – поторопил Дэмиен собеседницу, когда пауза чересчур затянулась. – Почему ты прервала урок? Ты передумала насчет приема?
– А можно? – Эвелина встрепенулась от мимолетной безумной надежды и умоляюще сложила на груди руки. – Пожалуйста.
– Нет, нельзя. – Правитель озадаченно нахмурился. – Я не понимаю, почему вдруг возникло такое желание? Еще неделю назад ты искренне радовалась моему предложению. А теперь отказываешься. Не желаешь объясниться?
Эвелина тоскливо посмотрела на дверь, за которой не так давно скрылась Тира. Как же она завидовала сейчас стражнице! Когда Дэмиен хотел получить ответ на свой вопрос, то в его светлых глазах появлялось столь пугающее выражение, что внутри все сжималось от страха.
– Эвелина, – поняв, что она готова молчать до последнего, Дэмиен поменял тактику и обратился к ней более мягко. – Что случилось? Тебя кто-то обидел?
От ласковых интонаций, прозвучавших в голосе императора, пленница едва не расплакалась. И это напугало ее. Неужели несколько месяцев, проведенных хоть и в темнице, но роскошной, без лишений и тягот, настолько сломили ее? Раз теперь она готова разрыдаться от любого проявления нежности, пусть и со стороны злейшего врага.
– Меня никто не обидел, – глухо произнесла Эвелина, решив не упорствовать. – Честно. Просто…
Девушка запнулась, подбирая нужные слова. Кашлянула и спросила, постаравшись придать себе как можно более безразличный вид:
– Это правда, что при дворе меня считают вашей любовницей?
В комнате после этого воцарилась тишина. Император откинулся на спинку кресла и с каким-то непонятным веселым недоумением рассматривал свою бывшую ученицу, будто увидел ее в первый раз. Та в свою очередь не находила себе места от пристального немигающего взгляда правителя. Кажется, вот теперь бы она с удовольствием выпила отвар от головной боли. В висках уже ударили первые робкие молоточки приближающейся мигрени.
– Это тебе Миргий сказал, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Дэмиен. – Забавно… О чем еще вы разговаривали?
– О том, как я отвратительно танцую, – неожиданно даже для себя тихо пожаловалась Эвелина. – Он… Он решил, что, должно быть, и с мечом я неумело обращаюсь.
Горло перехватил спазм. Пленница проглотила окончание фразы и попыталась взять себя в руки. Получилось плохо. В глазах все расплывалось от предательских слез, губы кривились, а пальцы тряслись от невольного воспоминания нескольких фраз учителя танцев.
108 
