Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
83 
Гульду больше ничто не нужно. Гульду больше никто не нужен. Так она говорила.
Она провела здесь шесть лет. В какой-то момент уехала в Лас-Крусес. По ее словам, там нашлась работа в супермаркете. Но через несколько месяцев ее опять видели здесь. Оказалось, ей не нравились спецпредложения. Приходилось все время убеждать людей купить то, что им не нужно. Полный идиотизм. Так что она вернулась в больницу. И правда, здесь редко после двух истерических припадков тебе предлагают третий плюс возможность выиграть бесплатный сеанс электрошока. В этом смысле я не могу ее ни в чем упрекнуть. Жила одна в пристройке. Я часто советовала ей выйти замуж. А она отвечала: уже. Но я не вспоминаю ничего из ее жизни до нашего знакомства. Ясно, что у нее никого не было. Как ни странно, у девушки никого не было. Вот этого я в ней не понимала: как можно оставаться, скажем прямо, совсем одной. Здесь, в госпитале, все у нее пошло вкривь и вкось из-за этой истории с кражей. Говорили, что она ворует деньги из аптечной кассы. Что она занималась этим несколько месяцев подряд, что ее предупреждали, но все продолжалось. Я думаю, это неправда. Просто кое-кто терпеть ее не мог, здесь, в больнице, и на нее рады были настучать. Такое рассказывали, что я не верила, считала сплошными наговорами. Она ничего не сказала. Взяла свои вещи и ушла. Хэлли, мой муж, подыскал ей место секретарши в Ассоциации вдов солдат и офицеров. Трудно поверить, но это оказалось забавным. Вдовы солдат и офицеров вытворяют такое, что и представить невозможно. Иногда мы виделись там. Ей выделили стол. Работа легкая. И куча времени, чтобы сочинять вестерн.
Фил Уиттачер встал, окинул взглядом старого индейца и вошел в салун.
— Это все равно, что выжимать сок из булыжника. Вот уже много лет никто не слышит от него ни слова, — заметил Карвер, вытирая энный по счету стакан.
— А-а.
— Виски?
— Пожалуй, это мысль.
— Значит, виски.
Фил Уиттачер оперся на перила балкона.
Карвер налил ему стакан виски.
Фил Уиттачер стремился не думать. Но тем не менее думал.
— Карвер…
— Да?
— В этом проклятом городе был кто-нибудь, кто ненавидел Арни Дольфина?
— До его ухода?
— Сейчас тут все хороши.
— Ага.
— Но до ухода?
Карвер пожал плечами.
— У кого в этом мире нет врагов?
Фил Уиттачер допил виски. Поставил стакан на стол.
— Карвер…
— Да?
— Матиас, брат Арни. Матиас ненавидел его?
Карвер остановился. Поглядел на Уиттачера.
— У тебя был когда-нибудь брат, он же — бог?
— Нет.
— Ну вот. Ты бы его ненавидел каждую секунду. Втайне. И так сильно, как только возможно.
Над столом висели два снимка. Раньше они принадлежали Шатци. Один — Ева Браун. Другой — Уолт Дисней.
33
Фил Уиттачер стоит на полуденном солнцепеке, прислонясь к стене салуна: шляпа надвинута на глаза, рот прикрыт от пыли шарфом. Уиттачер изучает циферблат Старика, стрелки и цифры, творение завзятого игрока в покер.
Наконец трогается с места. Ему приятно ходить вот так, с ветром в спину: нет шума, и идешь быстрее.
Он думает: это все россказни стариков, а я ни при чем. Я всего лишь часовщик, радостно повторяет он про себя. И громко: ухожу отсюда, пора уже. Очень жаль, но эта работа не для меня. Всем пока. Нет смысла, думает он, оставаться здесь и пытаться запустить эти часы. Затем останавливается. Смотрит вперед. Видит Мелиссу Дольфин. Та подметает улицу перед своим домом, всю в клубах пыли, подметает с непостижимым и ненужным старанием. Седые волосы развеваются точно в том направлении, которое придали им старческие руки сегодня утром перед зеркалом, как делают каждое утро. Она похожа на призрак. Гонимый, терпеливый, непобедимый и побежденный.
Именно в этот момент, утверждала Шатци, Фил Уиттачер повернулся назад и сплюнул на землю. Из-за ветра плевок попал ему на брюки. После чего Фил Уиттачер послал всех в жопу.
34
Фил Уиттачер пришел к судье. Полумрак. Вонь от сигар и дерьма. Повсюду кипы газет.
Он взял стул, пододвинул к кровати и сел.
— Вы всё полагаете, что лошадь рано или поздно придет напиться?
— Могу побиться об заклад, парень.
— Кажется, ей не слишком хочется пить.
— Придет. Я не спешу.
— А я спешу.
— Ну и что?
— Если она не хочет пить, можно заставить ее прийти.
Фил Уиттачер протянул судье машинописный листок. Заголовок: Сегодня, восьмого июня, в 12.37, в торжественной обстановке, Фил Уиттачер из фирмы «Уиттачер и сыновья» заведет исторические часы Клозинтауна, самые большие на всем Западе. Угощение, напитки, сюрприз в конце торжества.
83 
