Последние отзывы

  24  

— Полагаю, вы понимаете, как трудно человеку освоиться на новом месте, — начал он.

Она медленно кивнула, настороженно глядя на него.

— Вчера вы упомянули, что всю жизнь прожили в этой деревне.

— Да…

Джеймс тепло улыбнулся:

— Я пришел к выводу, что мне не обойтись без своего рода гида. Кого-нибудь, кто показал бы мне местные достопримечательности. Или хотя бы рассказал о них.

Элизабет удивленно моргнула.

— Вы хотели бы посмотреть достопримечательности? Какие?

Проклятие! Он сел в лужу. Едва ли эта деревушка славится памятниками истории и культуры.

— Возможно, достопримечательности не совсем то, что я имею в виду, — нашелся он. — Но каждая деревня имеет свои особенности, о которых мне следует знать, чтобы эффективно управлять самым большим поместьем в округе.

— Пожалуй, — согласилась она, задумчиво кивнув. — Хотя я не совсем понимаю, что именно вам нужно знать, поскольку никогда не управляла поместьем. Впрочем, вам, наверное, не легче — вы ведь тоже не занимались этим раньше.

Он бросил на нее проницательный взгляд:

— Почему вы так решили?

Элизабет остановилась.

— Разве вы не сказали вчера, что приехали из Лондона?

— Я лишь сказал, что не управлял имениями в Лондоне. Но не говорил, что никогда не занимался этим.

— Понятно. — Она склонила голову набок, устремив на него изучающий взгляд. — И где же вы управляли имениями, если не в Лондоне?

Скверная девчонка проверяет его. Непонятно по какой причине, но она определенно пытается что-то выведать. Не на того напала! Ей не сосчитать, сколько раз Джеймс Сидуэл играл ту или иную роль и ни разу не сбился.

— В Букингемшире, — сказал он. — Я там вырос.

— Говорят, там очень красиво, — вежливо заметила Элизабет. — Почему вы уехали оттуда?

— По самым заурядным причинам.

— А именно?

— Почему вас это так интересует?

Она пожала плечами:

— Меня интересует все. Я любопытна от природы. Спросите кого угодно.

Он помолчал, срывая розу.

— Красивая, не правда ли?

— Мистер Сидонс, — сказала Элизабет, демонстративно вздохнув, — боюсь, существует нечто, чего вы не знаете обо мне.

Джеймс напрягся всем телом в ожидании признания, которое могло последовать за подобным вступлением.

— У меня есть сестры и брат.

Он ошарашенно моргнул. При чем здесь ее родные?

— Следовательно, — продолжила она, улыбнувшись ему с таким видом, что он засомневался в наличии у нее каких-либо задних мыслей, — я всегда чувствую, когда мой собеседник уходит от ответа. Вообще-то мои близкие считают меня ужасно проницательной.

— Могу себе представить, — пробормотал он.

— Однако, — продолжила она с важным видом, — вы не относитесь к числу моих родственников и не обязаны посвящать меня в свое прошлое. У каждого есть право на личную жизнь.

— Э-э… да, — произнес Джеймс, вдруг предположив, что она, возможно, действительно простая и милая девушка благородного происхождения, выросшая в деревне.

Она опять улыбнулась:

— У вас есть братья и сестры, мистер Сидонс?

— У меня? Нет. А почему вы спрашиваете?

— Как я уже сказала, моему любопытству нет предела. По семье можно судить о характере человека.

— И какой же вывод можно сделать о вашем характере, судя по вашей семье, мисс Хочкис?

— Ну, что я готова на все ради своих близких.

Включая шантаж? Он склонился к ней лишь на дюйм, но этого оказалось достаточно, чтобы ее нижняя губа дрогнула. Джеймс испытал довольно примитивное удовлетворение, отметив этот факт.

Она уставилась на него, слишком неопытная, чтобы знать, как обращаться с хищником в образе мужчины. Ее широко распахнутые глаза оказались самого чистого темно-голубого оттенка, который Джеймсу приходилось видеть.

Сердце его забилось чаще.

— Мистер Сидонс?

Его кожу охватил жар.

— Мистер Сидонс!

Он чувствовал, что сейчас ее поцелует. И ничего не мог с собой поделать. Ничего глупее и нелепее он не делал в течение нескольких лет, но был не в силах сдержаться. Джеймс подался вперед, сократив расстояние между ними, предвкушая мгновение, когда их губы соприкоснутся…

— Ой!

Что за черт?

Она издала какой-то отрывистый птичий звук и отпрянула от него, всплеснув руками. А затем поскользнулась — непонятно на чем, поскольку земля была сухой как камень. Элизабет бешено замахала руками, чтобы удержаться от падения, и заехала ему по челюсти. Со всей силы.

  24