Глава десятая

Иногда нужно уметь держать язык за зубами. И Алексу стоило бы об этом помнить. Тогда не возникло бы столько проблем.

Похоже, когда на днях он сказал Джессике, что ему нравятся игривые женщины, она восприняла это как личный вызов и руководство к действию.

Теперь пребывание в ее доме и злосчастный ремонт превратились для него в ужасную, нестерпимую пытку.

Девушка во что бы то ни стало решила доказать ему, что она может быть игривой.

Алекс не сомневался – Джессика добивается не кого-то, похожего на него, а его самого. Но только потому, что ей взбрело в голову поступать в соответствии с ее дурацким планом.

Ладно, если она этого хочет, пусть так и будет.

После очередного появления Джессики в соблазнительном наряде он сказал:

– Возможно, ты и права. У тебя прекрасно получается быть веселой и игривой. Ну, что? Довольна?

Джессика нервно засмеялась.

Потом медленно подошла к нему. Алекс в очередной раз пожалел, что открыл рот. Находиться так близко от нее и не сметь дотронуться – невыносимо.

А Джессика подошла еще ближе, так, что их тела почти соприкасались. Он ощущал ее теплоту и аромат.

Ее рука легла на его руку.

И вдруг все причины, которые Алекс изобретал, чтобы не поцеловать ее, исчезли.

Все, на что он был способен сейчас, – думать, как чудесно она пахнет, и задаваться вопросом, какова же она на вкус?

Последние крохи сопротивления покидали его. Еще минута – и, забыв про все, он бы сдался, притянул Джесс к себе и поцеловал бы.

Но в следующую секунду Джессика сама притянула его к себе, обвила его шею руками и, привстав на цыпочки, потянулась к его губам.

Поцелуй был горячим.

Сначала Алекс пытался увильнуть, но, отступив на шаг назад, уперся в стену, а Джессика придвинулась к нему. Отступать было некуда. И он перестал сдерживать себя, наслаждаясь поцелуем.

Алекс понял, что он погиб.

Он мечтал теперь не только о поцелуе, не только о ночи любви, но и о душе Джессики.

У девушки закружилась голова, в коленях ощущалась такая слабость, что она едва держалась на ногах.

Она пыталась убедить себя, что слабость появилась из-за того, что она сегодня ничего не ела.

И шум в ушах тоже из-за голода?

Из-за голода, горячо повторила про себя Джесс.

Вот только из-за какого голода?

Шум в ушах продолжал нарастать.

Джессика опомнилась первой.

Оказалось, звонил сотовый телефон.

Отступив назад, она сказала:

– Тебе звонят…

Он видел, как часто вздымалась ее грудь, дыхание было неровным, в глазах горела страсть.

– Пусть себе звонят, – отмахнулся Алекс, снова притягивая к себе Джессику.

Но она выставила вперед руки, останавливая его:

– Нет, нужно ответить, вдруг это деловой звонок.

Он хотел было поспорить с ней, но передумал, достал телефон и ответил:

– Морено слушает.

Не желая мешать, Джессика хотела уйти, но Алекс крепко держал ее за талию, и все, что ей оставалось, – стоять, прислонившись к нему, и ждать. Джесс замерла, уткнувшись лбом в его плечо. И пыталась прийти в себя.

Но, находясь столь близко от Алекса, успокоиться было не так-то просто. Его мускулы, его широкая грудь, учащенное биение сердца и сильные руки – все волновало ее.

Она пыталась не вслушиваться в разговор, но это ей не удалось.

Алекс беседовал с какой-то Вероникой.

Рука его заскользила по ее спине, и Джесс тут же забыла о телефоне.

Она закрыла глаза, крепче прижалась к нему, и все, кроме его прикосновений, исчезло. Она ничего не слышала и не видела, только ощущала его руки, нежно поглаживающие ее.

Сквозь туман до Джессики снова донесся обрывок разговора. Ох, как бы ей хотелось выкинуть его телефон куда-нибудь подальше! А ведь она сама настояла на том, чтобы он ответил.

Вероника толковала о какой-то смете, и Алекс обещал быть в течение часа.

Как ни печально было признавать, но Джесс поняла, что ее захлестнула ядовитая волна ревности.

  30