Последние отзывы

  106  

Все равно предательство остается предательством.

Если правда об отце Люси станет известна, графство Феннсуорт прекратит свое существование. Брат Люси будет лишен титула, и им с Гермионой скорее всего придется эмигрировать.

А Люси придется...

Люси, вероятно, переживет скандал, даже если станет Бриджертон, но она никогда не простит себя. В этом Грегори не сомневался.

Наконец-то он понял ее.

Он посмотрел на нее. Она была бледна, кулаки судорожно стиснуты.

– Моя семья всегда была добропорядочной и правильной, – сказала она. – Абернети всегда, с первого графа, которому пожаловали титул в пятнадцатом веке, хранили верность короне. А отец опозорил нас всех. Я не могу допустить, чтобы все открылось. Не могу. – Помолчав, она грустно добавила: – Ты бы видел свое лицо. Теперь я и тебе противна.

– Нет, – возразил Грегори. – Нет. Это неправда. Такое никогда не случится.

Он взял ее руки в свои и сжал их.

– Прости меня, – проговорил он. – Мне потребовалось слишком много времени, чтобы прийти в себя. Я и помыслить не мог о предательстве.

Люси покачала головой.

– Конечно, не мог.

– Но это не изменило моих чувств. – Он сжал ее лицо ладонями. Ему ужасно хотелось поцеловать ее, но он не мог преодолеть себя.

Пока.

– То, что совершил твой отец... Это предосудительно... Но ты – ты, Люси, – ты-то невиновна. Ты не сделала ничего плохого и не должна расплачиваться за его грехи.

– И мой брат тоже не должен, – напомнила ему Люси. – Но если я не осуществлю брак с Хейзелби, Ричард...

– Ш-ш-ш... – Грегори приложил палец к ее губам. – Выслушай меня. Я люблю тебя.

Ее глаза наполнились слезами.

– Я люблю тебя, – повторил он. – Ничто в этой жизни или в последующей не заставит меня разлюбить тебя.

По ее щекам потекли слезы.

Грегори вытер их большими пальцами.

– Я в жизни не встречал более прекрасного человека, чем ты, – сказал он. – Более достойного. Ты заставляешь меня смеяться. И думать. И я... – Он сделал глубокий вдох. – Я люблю тебя. – И снова: – Я люблю тебя.

Он в полном отчаянии пожал плечами.

Люси вывернулась из его ладоней и отвернулась. Грегори опустил руки. Он не видел ее лица, но слышал, как тихо и прерывисто она дышит, то и дело всхлипывая.

– Я люблю тебя, – не глядя на него, наконец проговорила она. – Ты знаешь, что люблю. Я не хочу унижать нас обоих ложью. Если бы дело касалось только меня, я сделала бы все – абсолютно все – ради нашей любви. Я не побоялась бы бедности, позора. Я переехала бы в Америку или даже в дикую Африку, если бы это потребовалось для того, чтобы быть рядом с тобой. – Она тяжело вздохнула. – Но я не могу стать эгоисткой и разрушить жизнь двум людям, которые всегда искренне любили меня.

– Люси...

– Не надо, Грегори. Пожалуйста. Прости меня. Я не могу. Если ты действительно очень любишь меня, ты сейчас отнесешь меня обратно, пока лорд Давенпорт не обнаружил мое исчезновение.

Грегори сжал кулаки, потом разжал их и растопырил пальцы. Он знал, что ему следует сделать. Ему следует освободить ее и отпустить вниз, к гостям. Ему следует выбраться из дома через вход для слуг и дать клятву никогда не приближаться к Люси.

Однако он не может сдаться.

– Дай мне час, – сказал он. – Дай мне всего один час.

Люси удивленно посмотрела на него, и ему показалось, что в ее глазах промелькнула – на мгновение – надежда.

– Один час? – спросила она. – Ты думаешь, за час...

– Не знаю, – честно признался он. – Обещаю тебе одно: если за час я не найду способ избавить тебя от шантажа, я вернусь. И освобожу тебя.

– И вернешь меня Хейзелби? – прошептала Люси, и в ее голосе послышалось...

Неужели в нем послышалось разочарование?

– Да, – ответил Грегори.

Иного ответа он дать не мог.

– Никому не будет вреда, если ты еще час не появишься внизу, – сказал он. – Ты просто объяснишь всем, что переутомилась. И захотела вздремнуть. Уверен, Гермиона подтвердит твою историю, если ты ее об этом попросишь.

Люси кивнула.

– Ты развяжешь меня?

Грегори едва заметно покачал головой и встал.

– Люси, я доверил бы тебе свою жизнь, а вот твою – не могу. Ты слишком честная и тем самым можешь навредить себе.

– Грегори!

Он пожал плечами и пошел к двери.

– Угрызения совести одержат в тебе верх. Ты и сама это знаешь.

– А если я пообещаю...

– Прости. – Он примирительно улыбнулся. – Я тебе не поверю.

Грегори остановился и бросил на нее последний взгляд. Он улыбался, что было довольно странно, если учесть, что ему предстояло за час нейтрализовать шантажиста, терзавшего ее семью, и освободить ее саму от брачных уз. Причем во время торжественного приема по случаю свадьбы.

  106