Последние отзывы

  10  

В рюкзаке у меня молоко, мука, яйца, растительное масло и прочие предметы первой необходимости, но главное, конечно, молоко, и лото с животными, которое я выменял в книжном магазине. Оно потянуло всего-то на полкило. Лосятина — товар универсальный, она годится на все. Но кстати о молоке. Я останавливаюсь на опушке леса и выдуваю литр молока, мысленно прощаясь с последними городскими домами. Пакет я аккуратно складываю и беру с собой, на растопку.

Фактически я живу в каких-то сотнях метров от опушки леса, но здесь никто не появляется. Народ ходит по дорожкам. Ими тут все изрезано. Сотни дорожек проложены во всех направлениях. В общем-то мое «в лесу» довольно условно, но получается — как в чаще, потому что ко мне никто не забредает. Владелец леса, Лёвеншёльд, обо мне не знает. По закону палатка может стоять на одном месте трое суток, моя простояла почти двести. Лёвеншёльд бы, я думаю, огорчился. Респектабельные сторонники «Хёйре»^[4] совершают в моем лесу воскресный моцион и выгуливают собак, меня они в упор не видят, хотя проходят буквально в пятидесяти метрах от палатки: но ведь они всегда в заботах, всегда держат курс на Веттаколлен, чтобы полюбоваться оттуда на город и в очередной раз убедиться, что по-прежнему проживают в одном из лучших районов города, где ж им меня заметить? Пока они обдумывают свои насущные проблемы: не вложить ли еще денег в стабильный паевой фонд и не пора ли уже принудить соседа спилить ветку, которая закрыла несколько миллиметров их драгоценного вида на фьорд и заслонила пядь сада от солнца, — я сижу в своей палатке и ох как не люблю этих господ правых консерваторов, а им это невдомек, что меня особо радует. Я даже удовольствие получаю. Странно. Наверно, прятаться приятно просто само по себе. Древняя первобытная радость, что тебя не видят. Сжаться, затаиться как мышка и думать, что тебя никогда не найдут. Это бодрит.

При виде меня Бонго чуть не сошел с ума от счастья, и остаток дня мы провели в палатке. Играли вдвоем в лото, нежились, мне сразу вспомнилось школьное ничегонеделанье на пару с закадычным другом. Ты просто проводишь с кем-то вместе время. Болтаешь о пустяках. Жаль только, Бонго слаб в лото. Если он хочет, чтобы я согласился сыграть с ним еще раз, он должен поднапрячься. Я нарочно выбрал лото с животными, чтобы уравнять наши шансы, но пока я заполняю поле за полем лисами, бурундуками, белками и горлицами, Бонго сидит без единой карточки. Можно подумать, он не в силах запомнить, где лежат карточки. Я вместо него тычу в них, ожидая, что он подаст мне знак голосом, или кивнет, или еще как, но нет. Ни звука. Ни кивка. Ох, Бонго, Бонго, говорю я. Не быть тебе отличником. Зато ты настоящий друг. И теплая подушка.

Баста, отныне я денег больше не зарабатываю, говорю я Бонго, валяясь в палатке и наслаждаясь победой. Он переживает проигрыш с полнейшим спокойствием. Этого у него не отнять. Никакого тебе раздутого самолюбия или забот о престиже. А я из человека, думающего в первую очередь о деньгах, превратился в бессребреника — насколько это позволяет наша культура. Все студенческие годы я думал о деньгах и заработках и смотрел на тех, кто учится на малоденежных специальностях, как на блаженных, говорю я. А теперь выяснил, что отсутствие денег не заботит меня вообще. Это банально. Так бывает только в мультиках про утенка Дональда Дака. Хрясь, один удар по башке — и полный переворот в мозгах. Все мои интересы крутились вокруг денег, все свое время и таланты я тратил на то, чтоб заработать как можно больше. И вдруг я падаю с велосипеда, слегка ударяюсь головой, хопс, деньги перестают волновать меня вообще. Как и многое другое, вынужден я с сожалением констатировать, хотя я не теряю надежду, что смогу еще чем-то из прошлой жизни заинтересоваться. Предпосылки созданы. У меня есть палатка в лесу, уйма времени и мяса. И Бонго, новый мой товарищ. Можно подумать, мы знали друг друга всегда. Жена моя пребывает в заблуждении, если думает, что я вернусь в мае к ней, будущему ребенку и вообще — к людям. В мои намерения это не входит. Наоборот, у меня зреет план этого не делать. Ей придется забирать меня насильно. Тащить. А на сносях ей с этим не справиться. Нечего и волноваться.

Я лез из кожи вон.

Я был идеальным.

Черт возьми, каким же правильным молодцом-отличником я был.

Прекрасно вел себя в детском саду. Превосходно учился в начальной школе. Лучше всех успевал в средней. В гимназии проявил себя до омерзения отлично не только в учебе, но и в социальном плане. Я был отличник в квадрате, не зашуганный зубрила, только пыхтящий над уроками, а вполне дерзкий наглец, с учителями держался на грани дозволенного, тем не менее они любили меня больше всех, а для этого человек должен быть отвратительно, почти до неприличия прилежен, исполнителен и старателен, с отвращением вижу я теперь. Я блестяще учился в университете и завел себе суперидеальную подружку, с которой потом образцово-показательно сочетался браком в кругу отличных друзей, уже получив приглашение на работу столь завидную, что она затмила собой все прочие суперпредложения. Потом мы родили детей и стали примерными родителями, купили дом и отделали его по высшему разряду. Год за годом меня вела по жизни бескомпромиссная первоклассность. В ней я просыпался, в ней засыпал. Я дышал безупречностью. И как-то постепенно, незаметно упустил саму жизнь. Вот как обстоят дела, дошло до меня теперь. Господи, не приведи детям моим стать такими же отличниками жизни, каким был я.

  10