Последние отзывы

  15  

Каждый раз, когда Кейт смотрела на него, оно казалось чуть-чуть другим — снежно-белым, золотистым, голубоватым, жемчужным. Тончайший шелк струился до самого пола. Его корсет и подол были расшиты сотнями крошечных бриллиантов, искрящихся в свете ламп.

В этом платье должны были выходить замуж невесты братьев Коловски и Анника, дочь Ивана и Нины.

Но каждый раз что-то препятствовало этому. Милли, жена Левандера, была готова одеть его на свадьбу, но в день церемонии она оставила его на манекене и сбежала вместе с женихом, чтобы через несколько часов выйти замуж в джинсах и рубашке в маленькой, никому не известной церкви. Свадьба второго сына Коловски, Йозефа, произошла через несколько недель после смерти Ивана, и они с его будущей женой Анной решили провести скромную церемонию, потому что все еще были в трауре, поэтому на невесте было светло-сиреневое платье, купленное в обычном свадебном салоне. Свадьба его сестры Анники происходила в больнице, у постели Алекси, чтобы он тоже смог принять участие в церемонии, и о волшебном платье опять никто не вспомнил.

Остался один лишь Алекси, убежденный холостяк, так что, возможно, сказочный наряд так и будет стоять здесь, на подиуме, запертый в холодном стеклянном колпаке.

— Мечтаешь? — Знакомый голос у самого уха заставил Кейт подскочить от неожиданности.

— Нет. Что вы здесь делаете?

— Проверяю, все ли в порядке.

— Да, все хорошо, сейчас с принцессой работают наши лучшие дизайнеры. И она с нетерпением ждет ужина с Ниной сегодня вечером.

Кейт снова перевела взгляд на платье.

— Если ты хочешь о чем-то спросить, то спрашивай.

— Почему Милли сбежала с собственной свадьбы?

— Ты ведь догадывалась, что я не стану отвечать на этот вопрос. У семьи Коловски есть свои секреты.

— Но у вас гораздо меньше скелетов в шкафу, чем у других, да, Алекси? — раздраженно спросила она, не сумев сдержаться.

Последние недели были для Кейт сущим адом, она рисковала работой, решая, звонить или не звонить Алекси. Если бы он не смог вернуться, а про ее самодеятельность узнала Нина, ее тут же вышвырнули бы с работы. А сейчас Алекси спрашивал про ее жизнь, ее проблемы, ее дочь, но ничего не рассказывал о себе.

— Вы такой сноб!

Неожиданно для себя и для Алекси, который еще никогда не видел ее в слезах, она расплакалась. Даже когда он навещал ее в больнице после долгих, мучительных родов, она смогла сдержаться, а теперь…

— Что случилось?

— А как вы думаете? — вдруг разозлилась Кейт. — Что, черт побери, по-вашему, случилось?

— А! Прости, я забыл, что с женщинами это бывает…

— Что? — в ярости воскликнула Кейт. — Вы думаете, у меня ПМС?

Как же это было похоже на Алекси!

— Вы ошибаетесь, у меня ВЧНП!

— ВЧНП? — нахмурился он.

— «Вы чуть не погибли!»

Алекси непонимающе смотрел на нее. Он просто не мог ее понять, не знал, каким адом были для нее последние месяцы. На работе Нина изливала на нее целые тонны яда, Джорджи мучили кошмары, Алекси был ранен, а за всем этим — ужас, который она пережила в тот день, когда произошел несчастный случай, когда Йозеф позвонил ей и сказал, что Алекси попал в аварию и может не пережить ночь.

Они вышли из здания компании, перешли дорогу и устроились за столиком в небольшой кофейне напротив.

— Мне сказали, что вы можете умереть.

— Но я не умер.

— Да, и теперь вы здесь, делаете вид, будто ничего не случилось.

— Кейт, я…

Нет, он не должен объяснять ей или кому бы то ни было еще, насколько сильно все изменилось. Как он сражался за жизнь, а затем за способность снова самостоятельно передвигаться, через что ему пришлось пройти, чтобы снова вернуться на работу. Сейчас он должен был управлять огромной империей, но не мог толком вспомнить, сколько кусочков сахара он любит класть в свой кофе.

— Я в порядке.

— Я это знаю. Просто видеть вас прикованным к больничной койке было так ужасно. А теперь вы вернулись, словно ничего этого не было, и кажется, что все вернулось на круги своя, но мне… мне нужно больше времени, чтобы забыть эти ужасные моменты. Вы ведь едва не погибли!

Сам Алекси не слишком много помнил о том времени. Из-за травмы в его голове все перемешалось, а потом, на Карибах, его разум сначала был постоянно одурманен обезболивающими, а позже сосредоточен на одной-единственной цели — как можно быстрее поправиться. Но сейчас, сидя в этой кофейне, возможно, в первый раз он увидел и сам почувствовал эмоции, которых так не хватало ему все это время: во время его реабилитации, да и вообще в его жизни.

  15