Последние отзывы

  130  

Но от этих мыслей решимости у Джулии не убавилось. Она гнала что было духу. Какая-никакая, а разрядка. И потом, при такой гонке страхи улетучиваются, а с ними и осторожность. Осторожность сейчас не нужна, она только помешает Джулии вступить в опасную схватку с Поллардами. А схватки не избежать – иначе Бобби и Джулии не видать несметного богатства, сулящего спокойную жизнь, как своих ушей.

Позади "Тойоты" на шоссе не было видно ни одной машины. Джулия пристроилась за каким-то автомобилем и ехала так с четверть километра. Внезапно Бобби вскрикнул, резко подался вперед, словно они вот-вот во что-то врежутся. Ремень безопасности туго натянулся. Бобби схватился за голову, как будто у него сильнейший приступ мигрени.

Испуганная Джулия тут же отпустила акселератор и затормозила.

– Бобби, ты чего?

Хриплым от ужаса и жестким от напряжения голосом, заглушая музыкантов Бенни Гудмена, Бобби произнес:

– Беда, берегитесь, Беда, там свет, он тебя любит…

***

Золт взглянул на окровавленное тело у своих ног. Поторопился он убить Томаса. Надо было перенестись вместе с ним в укромное местечко, а уж там пытками добыть нужные сведения. С таким идиотом пришлось бы провозиться не один час, но игра стоила свеч. Опять же удовольствия больше.

Что поделаешь: не сумел с собой совладать. Подобной ярости он не испытывал с того дня, как наткнулся на труп матери. Он хотел отомстить не только за мать, но за всех, кто заслуживает отмщения и до сих пор остается неотомщенным. Господь избрал его орудием своего гнева, и Золт жаждал исполнить свое предназначение – но не обычным способом. Вцепиться в горло грешнику и насытиться его кровью – этого мало. Золту хотелось не просто пить кровь, но упиться ею допьяна, купаться в крови, стоять по колено в кровавых потоках, бродить по земле, пропитавшейся кровью. Пусть только мать не сковывает его ярость запретами, пусть только Господь развяжет ему руки.

Вдалеке завыли сирены. Времени в обрез.

В плече пульсировала жгучая боль. Ножницы пронзили мышцу и царапнули кость. Ничего: дело поправимое. После путешествия плоть восстановится как надо.

Золт бродил по комнате, усыпанной осколками. Найти бы хоть какой-нибудь предмет, который поможет напасть на след этих самых Бобби и Джулии. Они-то, наверно, знают, кто такой Томас и откуда у него этот удивительный дар, который Золт не сподобился унаследовать даже от своей благословенной матери.

Золт перетрогал множество предметов и обломков мебели, но в сознании возникали только образы Томаса, Дерека да еще санитаров, которые за ними ухаживали. На глаза ему попался раскрытый альбом, валявшийся возле стола, на котором Золт прикончил Дерека. На страницах причудливо расположены ряды красочных вырезок. Золт поднял альбом, перелистал. Что за штука такая? Он попытался разглядеть лицо последнего, кто держал альбом в руках. На сей раз повезло: он наконец увидел кого-то, кроме обитателей этого заведения, – не санитара, не идиота.

Ладно скроенный малый. Ростом пониже Золта, но не менее крепкий.

Вой сирен с каждой секундой приближался.

Золт правой рукой провел по обложке альбома. Кто он?.. Кто?..

Иногда таким способом удавалось узнать много, иногда не очень. Сегодня этот способ – его последняя надежда. Если он не поможет, все пропало: тайна редкостных способностей недоумка так и останется неразгаданной.

Кто он?

Так. Имя уже известно. Клинт.

Сегодня Клинт сидел в кресле Дерека и листал альбом с непонятными вырезками.

Теперь надо выяснить, куда он отправился из этой комнаты. Есть. Вот он мчит по шоссе в "Шевроле". Заехал в контору под названием "Дакота и Дакота". Затем – снова шоссе, снова "Шевроле". Вечером он въезжает в местечко, которое называется Пласентия, и останавливается возле небольшого домика.

Сирены совсем близко. Должно быть, машины сворачивают на стоянку интерната.

Золт бросил альбом. Пора.

Но прежде, чем телепортироваться, ему предстоит осуществить один замысел. Когда Золт узнал, что Томас недоумок и что в Сьело-Виста таких полный интернат, он был уязвлен до глубины души и пришел в ярость. Это заведение следует стереть с лица земли!

Он расставил руки. Между ладонями заиграл лазурный свет.

В детстве, после того как ему разрешили не ходить в школу, соседи и знакомые распускали про него с сестрами обидные слухи. Лилли и Вербена не обращали на них внимания: по внешности близнецов и их поступкам нетрудно было догадаться, что у них не все дома, и сестры не обижались, что их считают недоразвитыми. Другое дело Золт. Местные простофили вбили себе в голову, что он не ходит в школу, потому что тоже с придурью и учеба ему не дается (из всех четверых только Фрэнк ходил на уроки, как нормальные дети). И все вокруг решили, что Золт тоже недоразвитый.

  130