Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
17 
Ночная тьма уже рассеивалась, когда у погребального костра сошлись отобранные мною ахейцы; я заставил их возвести стену – ненавистную всем стену с высокими и крепкими башнями и широкими воротами, через которые могли бы входить и выходить наши воины. Я заставил их окружить стеной все корабли. А перед стеной снаружи выкопать глубокий ров, чтобы удерживать натиск троянских колесниц. И лишь завершив этот труд, вернулись они в свои шатры и предались сну. Целую ночь грозно гремели громы Зевса, предвещая бедствия, и слышащие их бледнели от страха.
На заре следующего дня мы быстро поели и облачились в доспехи. Троянцы же вышли из города и с ужасным шумом двинулись нам навстречу. Оба войска сошлись посреди долины, щиты сшиблись со щитами, звенели копья и медные колесницы, смешались смертные стоны и победные крики, боль погибающих и ликование побеждающих, и кровь заструилась по земле. До полудня они бились с равным успехом, но едва солнце достигло середины небесного свода, удача покинула данайцев. Я увидел, как воины вокруг меня начали отступать, а потом побежали. Хотел и я развернуть свою колесницу, но Парис стрелой поразил одного из моих коней в самое темя, от боли он встал на дыбы и рухнул на землю, увлекая за собой остальных. Я мечом перерубил поводья и стал звать двух других коней, когда заметил, что Гектор несется на своей колеснице сквозь толпу бегущих. Я помертвел. Невдалеке я увидел обратившегося в бегство Одиссея, и я закричал[6]:
– Одиссей, что ты бежишь? Берегись, вонзят тебе в спину копье! Малодушный, на помощь!
Но Одиссей, знаменитый страдалец, не услышал меня и промчался мимо – к кораблям. Меня спас Диомед. Он подскакал ко мне и помог подняться в свою колесницу. Я взял вожжи и направил лошадей на Гектора. Оказавшись прямо перед ним, Диомед изо всех сил метнул в него дротик, но не попал, и я понял, что судьба от нас отвернулась и спасение – в бегстве.
– В бегстве? – возмутился Диомед. – Мне нестерпима мысль, что Гектор станет хвалиться, будто Диомед в страхе бежал от него!
Я же говорил: молодежь слишком печется о своей чести и поэтому проигрывает войны.
– Диомед, если он так и скажет, никто не даст ему веры, ведь люди верят победителям, а не побежденИ я обратил коней назад, в толпу бегущих воинов, Гектор звучным голосом кричал нам вслед оскорбленья, но в гуле сраженья его слова потонули.
Мы достигли рва и там остановились. Троянцы во главе с Гектором преследовали нас. В толчее воинов, коней, колесниц не было видно земли. Агамемнон громким криком побуждал ахейцев к бою, и все герои сражались плечом к плечу. Я помню, как лучник Тевкр, стоя за щитом Аякса, высматривал себе цель. Аякс отодвигал щит, и Тевкр стрелял в самую гущу троянцев. И попадал. Враги падали один за другим, пронзенные стрелами Тевкра. Ему кричали, чтобы целился в Гектора.
– Не удается попасть мне в сего свирепого пса! Дважды пытался Тевкр поразить Гектора, но, когда он целился в него в третий раз, камень, пущенный Гектором, ударил его в плечо, лук выпал из рук Тевкра, и сам он рухнул на землю. Аякс прикрыл его щитом, а двое друзей подняли и унесли, спасая от ярости Гектора.
Мы сражались отчаянно, но они гнали нас ко рву. Перейдя его, мы остановились у стены. Гектор кричал:
– Они думают, что стена защитит их, но наши кони перепрыгнут через ров, и мы остановимся не прежде, чем истребим огнем их корабли!
Ничто не могло спасти нас. Но спасло солнце. Оно пало в Океан, приведя ночь на многоплодную землю. Глаза троянцев с ненавистью смотрели на закат. А наши-с радостью. Даже война повинуется ночи.
Мы укрылись за стеной в нашем лагере возле кораблей. А Гектор в первый раз за девять лет войны не отвел войско обратно в город. Он приказал своим воинам расположиться вне городских стен. Из города пригнали быков, тучных овец, принесли сладкого вина, хлеба и леса для костра. Ветер донес до нас запах жертвоприношения. Пришедшие издалека, чтобы осаждать город, мы сами стали осажденным городом. Всю ночь мы смотрели, как пылают несчетные костры гордых троянцев. Они сияли, как сияют в черном небе звезды и луна, озаряя вершины гор и долины и согревая радостью сердце пастуха. Вспышки пламени освещали троянцев, проводящих ночь в ожидании прекрасной Зари.
Ахиллес
Они пришли впятером. Одиссей впереди, за ним доблестный Аякс и Феникс, любимец Зевса. Следом два вестника: Годий и Эврибат. Я сидел у себя в стане, играя на кифаре. Пышной, изящно украшенной кифаре с серебряной перекладиной, которая досталась мне среди другой добычи. Я услаждал душу, воспевая подвиги героев. Рядом со мной в молчании сидел Патрокл. И вот пришли они. Недаром прислали именно их: из всех ахейцев эти были наиболее любезны моему сердцу.
17 
