Последние отзывы

  58  

— Салли бы это не понравилось. — Она почувствовала, как волна облегчения пробежала по его телу.

— У него есть Салли? Фантастика! Я так рад за этого парня! — великодушно воскликнул Дрю.

Было так чудесно чувствовать себя в его объятиях, вдыхать мужской запах его теплого тела, но она невероятными усилиями заставила себя ответить на его хриплые возгласы.

— Ты не можешь любить меня, — грустно объяснила она.

Взяв Еву за подбородок, он поднял ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

— Лотти? — спросил он.

Яростно качая головой в знак согласия, Ева почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза.

— Можно я покажу тебе кое-что?

Сначала она ощутила смущение, а потом ярость, когда Дрю сунул ей под нос фотографию. Сквозь туман перед глазами она различила пляж, его высокую и стройную фигуру и миниатюрную женщину рядом с ним.

— Ты пришел сюда, чтобы показать фотографию твоего лучшего отпуска? — обиженно спросила она и попыталась вырваться из его объятий, но он не позволил ей сделать это. — Ты носишь ее у сердца?

— Посмотри хорошенько, — настаивал он.

Ева бросила на него взгляд, полный ярости и упрека, но все-таки выполнила его просьбу.

— Красивый загар… — кисло начала она, а затем, присмотревшись к фотографии, увидела то, во что трудно было поверить. — Она…

— Вот так Лотти выглядела, когда мы встречались с ней, — тихо начал он в ответ на ее смущение.

Фигурка в бикини была маленькой и хорошенькой, но имела пышные округлые формы.

— Это было два года назад. Когда мы снова встретились, мне было интересно, что я буду чувствовать — осталось ли что-нибудь от ярости, горечи и… любви. Я совершенно не был готов к тому, что увидел. Для меня это было шоком.

— В школе у меня был друг, который страдал потерей аппетита, — сказала Ева, глядя на него глазами, полными сочувствия.

Дрю кивнул и сунул фотографию обратно в карман.

— Ее родители говорят, что у нее булимия. — Лицо его скривилось от нахлынувшей душевной боли, и Ева не стала задавать вопросы. — Они попросили меня убедить Лотти обратиться к специалисту. Я не мог отказать им. Между мной и Лотти ничего нет, Ева.

— Должно быть, она очень несчастна. — «Нехорошо радоваться чужому несчастью», — задыхаясь, упрекала она себя.

— Да, но не потому, что бросила меня. В этом она была права. Брак со мной стал бы кошмаром, — вслух размышлял он. — Встреча с тобой заставила меня наконец-то увидеть то, что отсутствовало в моих отношениях с Лотти. С тобой меня одолевают такие чувства, о существовании которых раньше даже и не подозревал. — Выражение его лица скорее можно было назвать страдальческим, чем радостным.

Она не могла поверить, что стала причиной появления эмоций на лице этого сильного, властного мужчины. А он не приложил ни капли усилий, чтобы скрыть свою уязвимость.

— Единственное, что ты, по-моему, чувствовал, когда я имела неосторожность признаться тебе в любви, так это настойчивое желание сбежать! — нерешительно запротестовала она.

— Я был чертовски напуган, чтобы признаться, даже самому себе, что влюбился… — Он остановился на середине фразы. Было заметно, что он изо всех сил старается держать в узде свои чувства. Ева смотрела, как часто поднималась и опускалась его грудь. Через несколько минут она ощутила равномерное биение его сердца. Ева протянула руку, чтобы прикоснуться к его волосам, но он схватил ее за запястье. — Бедная ручка, — нежно сказал он и поцеловал ее запястье. — Я влюбился в эту прекрасную, сумасшедшую девушку, которая всегда говорит то, что думает, которая доводила меня до безумия с того момента, когда я впервые увидел ее, которой было абсолютно наплевать, что другие, по крайней мере я, думают о ней…

— Вообще-то меня очень беспокоит, что ты обо мне думаешь, — сухо призналась она.

— Я думаю, что ты — это самое лучшее в моей жизни, Ева Гордон. Я был самым последним идиотом, не признав этого раньше. — Дрю жадно поцеловал ее. Он со вздохом отодвинулся, позволив своим рукам еще на минуту задержаться на ее гладких щеках. — Я дал эту глупую клятву, когда Лотти бросила меня. Эту обычную, скучную клятву всю жизнь избегать любви, — рассказывал он, презрительно посмеиваясь над собой. — Это был путь труса, и я шел по нему до тех пор, пока в моей жизни не появилась одна высокая сексуальная брюнетка.

Ева покраснела.

  58