Глава 28

Саратов, июль 2002 г.

– Оля, ну не молчи ты, ради бога, ведь все позади, и Лиза извинилась… А Галю тоже понять можно, она за клиентов удавится, у нее вся жизнь в этом магазине, и если она испортит отношения с Вундершами, то кто станет у нее покупать это уцененное французское тряпье? Сама знаешь, сколько она накручивает…

Ирина отрезала ей еще кусок орехового пирога и подлила кофе. Она так искренне переживала за подругу, что впору было самой бросать работу в магазине и из солидарности подыскивать себе другое место.

В комнате, несмотря на жару за окном, было прохладно: работал новенький кондиционер.

Ольга сидела, уставившись в одну точку, и курила. Комната была погружена в темно-желтый уютный полумрак – плотные шелковые шторы защищали ее от жаркого июльского солнца.

– Вот черт, – продолжала хныкать Ирина, потрясывая, словно стряхивая с пальцев невидимую воду, руками, – мы так спокойно и счастливо жили все эти годы, никто нас не трогал, мы никого не трогали… Знаешь, я уже настолько срослась со своим новым именем Ирина, что начала забывать свое старое – Марина… Я даже по матери перестала скучать, знаешь, мы с ней никогда не ладили…

– О чем ты! – простонала Ольга. – При чем здесь твоя мать?! Меня продержали в камере, как преступницу, как ты думаешь, о чем я там думала? Об украденной шубе, которую я в глаза не видела?! Да плевать я хотела на это обвинение… Я ждала, что вот сейчас меня вызовут к прокурору и покажут снимки… фотографии мертвого Романа… – Она прошептала имя человека, который должен был быть ее мужем. – Или же этого скота, которого мы с тобой превратили в рагу там, в Затоне… Знаешь, иногда мне кажется, что все это было не со мной…

– Не хандри, все же позади, ну сколько можно повторять?! Возьми себя в руки и успокойся.

– И Алла не ответила. Я понимаю, она могла не ответить по многим причинам, но мне в голову лезли самые ужасные предположения – будто она каким-то образом узнала все и решила для себя забыть о нас… А ведь как мы дружили, как нам хорошо было вместе!

– Ей повезло, она вышла замуж за Натана… И не осуждай, что она тебе не ответила. Во-первых, у нее мог поменяться адрес, во-вторых, она могла просто не получить этого письма… А еще знаешь, как бывает? Ну не хочет она вспоминать о своем прошлом, о своих романах, приключениях… Может, у нее муж жутко ревнивый и она не хочет его травмировать напоминанием о той жизни, что она вела до него…

– А жаль… Я бы хотела с ней встретиться, расспросить о ее теперешней жизни. Думаю, что у нее все хорошо, что у них уже есть дети…

– У нас тоже могли бы быть дети… – отозвалась тихо Ирина. – Мне до сих пор снится этот абортарий…

– И мне снится. Но это не самый страшный сон…

И они обе подумали об одном и том же – о том чудовищном по своей разрушающей силе сне, который изводил их вот уже в течение восьми лет: холод, пронизывающий ветер, и они, уже успевшие отрезветь беременные девчонки, тянущие на санках завернутое в простыню тело убитого ими Романа Гончарова…

– Паспортист мне не снится, – пожала плечами Ирина. – Я даже не вспоминаю о нем… И никогда не думала, что нас могут найти. А вот о Романе думаю постоянно…

– Мы перешли тогда с тобой одну грань… Очень важную грань, ты понимаешь?

– Понимаю. Но сыпать яд в чашку с кофе куда проще, чем, скажем, выстрелить в человека или всадить в него нож… Мы же тогда не чувствовали себя преступницами, наоборот, я считала себя жертвой… И даже жалела, что тогда на мельнице не оказалось Воропаева. Я бы и ему подсыпала. А так получилось, что Роман ответил за всех подонков… Ладно, подружка, не переживай… Просто ты перепугалась, когда увидела людей в форме…

– Я так перепугалась, что мне и в голову не пришло, зачем это понадобилось Лизе устраивать этот спектакль с кражей шубы… Нет, ты только подумай, она даже шубу сподобилась купить в тот день, лишь бы подставить меня… И все из-за Алика… Думала, что я ей соперница. Пришла бы ко мне, мы бы поговорили с ней по душам, и я бы рассказала ей про Алика, о том, какой он эгоист, и что ему, сволочи, верить нельзя, что он время от времени встречается с одним парнем из театра, танцовщиком, что у них старая и очень крепкая связь… Ты же помнишь, какая у меня была истерика, когда я узнала о том, что он бисексуал… Да и вообще, что он собой представлял бы без отцовских денег?

  55