очень нудно 
104 
Друзья продолжили трапезу, не обращая на барда внимание. Только Одинцов спросил:
– Как тебя зовут, почтенный?
– Армир, – пробурчал сквозь набитый рот бард.
Музыканта оставили в покое, вернувшись к прежним разговорам. В основном все беседы сводились к бабам. После долгих месяцев походной жизни, мужчины истосковались по женской ласки. И ни о чем другом говорить не могли. Поскольку если бы начали обсуждать прожитое за последние недели, то стали бы вспоминать утраты. Каждый из них потерял друзей, и рана была еще кровоточащие, чтобы немытыми руками их драконить. Требовался опытный лекарь, а другого врача кроме времени у них на примете не было.
Серега исподволь поглядывал на музыканта. Армир не слушал, о чем говорят суровые мужчины, пригласившие его присоединиться к компании. Он деловито поглощал пищу, запивал хмельным. Видно, что он давно ничего не ел, и теперь наверстывал упущенное. Наконец, бард насытился, кружка у него опустела. Серега тот час ее наполнил, но ни о чем просить не стал. Сам найдет время порадовать людей своим искусством.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Армир решился. Он стянул со спины гитару, отсел чуть в сторону от стола, чтобы было удобно, пристроил инструмент в руках и тронул неуверенно струны. Поморщился, словно куснул едкий лимон. Подкрутил колки, попробовал струны еще раз. Опять ему что?то не понравилось. Пока бард настраивал гитару, речи за столом сами собой смолкли. Все выжидающе уставились на музыканта.
Наконец музыка полилась из?под его пальцев, и оказалось, что бард умеет творить волшебство. Он еще не начал петь, но Серега почувствовал, как внутри него все преображается. Душа потянулась навстречу мелодии.
Армир запел:
С давних пор известно людям –
Нету дыма без огня.
Я прощу. Другой осудит –
Под ружьё и на коня.
Будет знать чужое племя,
Сколько стоит лиха фунт.
Бросил ненависти семя –
Пожинай кровавый бунт.
У барда оказался на удивление чистый сочный голос, завораживающий, погружающий в атмосферу песни, задевающий струны души. Простые слова песни содержали в себе горькую правду жизни, которую знал каждый вояка.
Там, на поле битвы, ворон клюв насытил,
И глазниц провалы к небу без мольбы.
Там, на поле битвы, не слышны молитвы,
Снег по полю талый, чёрный от пальбы.
Друг, ты в окружении стен,
И как тебя поднять с колен,
Услышать вновь знакомый смех?
Но как на грех …
Сергей слушал, а перед его глазами вставали лица погибших товарищей в битве на Красных полях. Десятник Карим, ставший из врага другом, был предательски заколот со спины, когда пытался прийти на помощь своим солдатам, зажатым в клещи врагами. Десятник Драмин, крутивший мельницу двумя мечами до последнего, пока подлая стрела не ударила ему в бок, а обрадовавшиеся враги не добили раненного героя. Десятник Колин, большой добродушный дядька, душа компании. Его любили все, хотя и не мало подшучивали над ним. Колин шуток не понимал, но не обижался. Прощал друзьям все. Он так и умер с улыбкой на устах.
Всего этого Серега не видел. Ему рассказали друзья и солдаты.
Там, на поле битвы, чей?то сын убитый
От плеча до сердца шашкой рассечен.
Там, на поле битвы, все мы будем квиты, –
Без вины виновный в смерти уличен.
Много Волчьих солдат нашли свою смерть на Красных полях. Серега не всех знал по имени, но волшебная музыка барда оживляла их в его памяти. Перед внутренним взором Одинцова проплывали лица павших, наполненные грустью и осознанием чего?то важного, что пока недоступно для понимания выживших.
Как героев догонять,
Ясных соколов стрелять?
Вот нехитрый мой урок –
Плавно жмите на курок.
На войне один закон –
Наноси врагу урон,
Уцелеешь – повезло
Всем смертям назло.
Серега не удержался, поднял кружку с пивом и припал к ней. Грусть?тоска, навалившаяся было, отпустила на время. Многих на Красных полях потерял Одинцов, но была одна потеря, с которой он вряд ли когда?нибудь сможет смириться. Его друг и наставник Дорин, Смотрящий, встретивший молодого раба?гладиатора Под Горой и поверивший в его силы. Никто не видел, как погиб Дорин. Его тело нашли в окружении груды мертвых врагов. Он до последнего не выпускал из рук тяжелый меч и принял смерть отчаянным храбрецом.
Там, на поле битвы, враг бежал разбитый,
А ему вдогонку – удалой свинец.
104 
