Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
35 
— Ага… — счастливо мотнул головой обалдевший от таких разговоров Артем и слегка, Ася видела, подопнул коленкой жену – чего молчишь, мол, дура…
— Ой, я даже не знаю… — словно следуя его команде, вздрогнула и подняла на Левушку испуганные глаза Лена. – Наверное, нам не нужно, что вы… Наверное, это дорого… Нам же не рассчитаться никогда…
Лицо Артема вмиг из счастливо–обалдевшего превратилось в испуганно–обиженное, и весь он будто напрягся корпусом, и перевел испуганный и осторожно–виноватый взгляд с молодой жены на своего шефа, и успокоился тут же, увидев его снисходительную добрейшую улыбку.
— Леночка, а кто тебе сказал, что за это надо рассчитываться? – хохотнул Левушка довольно. – Я же говорю – за счет фирмы! А потом разберемся, что да как. Мне для своих людей ничего не жалко! Я думаю, твой муж парень не глупый, а? Отслужит, отработает… Да и Жанночка, я смотрю, с тобой подружилась…
— Ой, да наша Леночка — прелесть! – вставила свое слово и Жанночка. – Этого просто не видно пока. Вот погодите, я ее приодену, к стилисту да косметологу отведу — и не узнаете! Засияет, как бриллиант! Я даже знаю, как мы тебе волосы подстрижем… Ты ведь моему вкусу доверишься, да, дорогая?
— Ой, я не знаю… Да мне и детей не с кем оставить…
— Господи, нашла проблему! – весело махнула рукой Жанна, вставая с дивана и отпуская осторожно с колен Дашеньку. – Пойдемте лучше чай пить! А то у нас гости, а мы тут сидим, семейные проблемы свои решаем… Леночка, помоги мне!
«Вот так вот…» — усмехнулась про себя горько Ася. – « Уже я и гостьей стала. Понизили, значит, в должности… А может, и вообще вычеркнули из своей жизни, а? Скорее всего, что так и есть. Похоже, и в самом деле вычеркнули…»
Выпив свою честную, положенную ей по гостевому статусу чашку чая, Ася засобиралась домой. Ее никто и не удерживал. Жанна попрощалась с ней вежливо и даже чмокнула весело в щечку, и уговорила сидящую у нее на руках Дашеньку «помахать тете ручкой», и умилилась чуть не до слез от трогательного процесса этого «махания». И быстро закрыла за ней дверь…
Ася решила пройтись до дома пешком. На душе у нее было странно – она и сама не могла понять, как. Так, например, бывает после просмотра хорошего и трогательного фильма–мелодрамы, когда вроде и знаешь, что так вообще–то не должно быть в обычной жизни, и в то же время чувство в душе остается, что все это когда–то уже происходило, именно так и именно с тобой… Или просто хочется, чтоб оно так с тобой происходило. И еще – все время, как будто заданным заранее барабанным ритмом, звучал в голове Пашкин голос, одной и тоже фразой звучал: « Нельзя. Быть. Витамином! Нельзя. Быть. Витамином!» Она и сама не заметила, что и шаг свой подстроила к этому ритму, и двигалась под него, как солдат – раз, два, три! Нельзя! Быть! Витамином! Нельзя! Быть! Витамином!
Что ж, может, и правда. Может, и нельзя. А что тогда можно? Смотреть, как твой собственный сын остается ни с чем, а его удобное место занимает кто–то другой? Как бледная скромная мышка Леночка из коммуналки с тараканами превращается в элегантную леди, глубоко наплевав при этом на всякие там в нее Жанночкины переселения? Эх, дети, дети…Чего вы натворили, и сами не понимаете…
И в тоже время Ася чувствовала, как перевернулось что–то в ее душе. Как будто местечко там образовалось свободное. Вот только знать бы, для чего… Может, для этих красивых сентябрьских теплых сумерек? Может, для этих шуршащих о чем–то интимно под ногами листьев? Может, для легкого запаха их земной и такой вкусной осенней прелости? Какие забытые запахи и звуки… Будто пришедшие из той еще жизни, когда они с Павликом по этому же самому пути возвращались от своих друзей к себе домой, и шли себе потихоньку, и вдыхали эти необыкновенные запахи, и слушали звуки то осени, то зимы, то весны…Подумалось ей вдруг – интересно, а как бы муж ее Павлик отнесся к этому сыновнему протесту? Скорее всего, нормально бы отнесся… Да и протеста бы никакого не было, наверное. Он как–то всегда сына чувствовал и брал на себя всю за него ответственность. А Ася только возмущалась слегка да пофыркивала. И всегда рукой махала – делайте, мол, что хотите…Вот так же махнула она рукой и тогда, когда Павлик отвел сына в музыкальную школу, хотя она категорически настаивала на дзю–до и шахматном кружке. Хотела, чтоб парень рос умным и сильным. А они вцепились руками и ногами в эту музыкальную школу, и что? Что из этого вышло–то? Песенки какие–то, стишата с музычкой…
35 
