Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
12 
– Да тихо ты, оглашенная! – снова шикнула на нее Надежда. – Говорю же, не охай! Нельзя! Сглазишь еще! Глаз-то у тебя, гляжу, черный да урочливый… Да и не красавчик это вовсе, а красавица. Телка. Поняла?
– Поняла… А как ее зовут?
– Так не назвали еще… Хочешь, Анюткой назовем?
– Ой, а можно?
– Так отчего ж нельзя? Пусть Анюткой и живет свое время. Правда, потом колоть жалко будет…
– Как это – колоть? Куда колоть?
– На мясо, куда…
– Так она ж еще ребенок!
– Ничего, к зиме вырастет. К Новому году аккурат и заколем. Так что прошу к нам в гости на пельмени…
– Но… Подождите, как же… Что значит, вырастет? Она же все равно маленькая еще будет… Девушка совсем…
– Ну да. Эта девушка как раз молодой телятиной и называется. Чай, любишь в магазине молодую телятину покупать? Кто ж старое-то мясо есть любит?
– Боже… А я никогда об этом не думала… – грустно и тихо выдохнула Анночка Васильевна. – Так с вами здесь точно вегетарианкой станешь… И вообще… Расквасилась я у вас тут и душой, и телом…
– Так это хорошо, чего ж ты горюешь-то? – удивленно подняла на нее голову из-под Дуняшкиного живота Надежда.
Звонкие молочные струи упруго бились об оцинкованное дно подойника, ловкие сильные руки привычно делали свою ежевечернюю работу.
– Хорошо-то хорошо, да только ни к чему мне это, – грустно вздохнула Анночка Васильевна, осторожно оглаживая по боку Дуняшку. Потом, поднеся ладонь к носу, втянула в себя задержавшийся на ней коровий запах, задумчиво подняла глаза, продолжила: – Когда в городе живешь, Надь, в суете да в жестокости, такие вот лишние земные чувствования тебе ни к чему. Мешают только. Расслабляют. Там вся жизнь – борьба… И все бабы – стервы…
– И ты, что ль, стерва?
– Еще какая! Не будешь стервой – сразу под себя подомнут и звать как не спросят. Знаешь, с каким трудом я этого места добивалась, на котором сейчас сижу? Ой, да если рассказать…
– Так зато в люди вышла, зарплату, чай, высокую получаешь! И не надо тебе ни на земле, ни в доме горбатиться…
– Ну да. Это так. Но зато ни одной живой души рядом нет, чтоб в плечо поплакаться… И на работе тоже никому довериться нельзя. Кому доверишься, тот тебя и спихнуть норовит в первую очередь. Кругом одни интриганы! Вот и приходится все время оборону держать. Мне свои люди ой как нужны, ты даже не представляешь – как. Я вот как раз об этом и хотела с тобой потолковать, Надя…
– О чем – об этом? Говори прямо, не понимаю я твоих намеков.
– Да я про Марусю… Может, мне ее на работу в город забрать? А что? Девочка она очень толковая. Я видела, как она работает. Чего такому добру пропадать? А я бы ей помогла, и с карьерой тоже… У меня сейчас такие возможности есть. Правда, сейчас вакансий свободных у нас нет, но это же все организовать можно в принципе…
– Та-а-а-к… Разговор, конечно, интересный у нас пошел… – задумчиво произнесла Надежда. – Очень интересный… Только не в коровнике ж об этом толковать! Иди-ка ты в дом, да скажи там, пусть Маруська на стол накрывает… Посидим, обсудим…
Что ж, видно, так уж сложилось, чтоб меняли да определяли дальнейшую судьбу обитателям этого дома пришлые случайные люди. В свое время вор-рецидивист Сергей Климов в Надеждину судьбу вклинился, теперь вот и Анночка Васильевна таким пришлым случайным человеком оказалась…
– Вот так вот, Маруся… Девочка ты очень способная, толк из тебя будет. Сама видела. Считай, что ты в моем лице свой счастливый билет вытянула. Путевку в жизнь. – Сидя во главе стола и прямо, как в президиуме, держа спину, важно вещала Анна Васильевна. Слышались в ее голосе знакомые уже Марусе властные и жесткие нотки. Даже Надежда вдруг оробела от такой мгновенной метаморфозы, поглядывала на нее робко, исподлобья. – Думаю, ты надежды мои оправдаешь. Да и мне, знаешь, неплохо под боком своего человека иметь… Коллектив у нас ненадежный, сволочной, все только и думают, как бы кому пакость устроить… А на тебя я всегда положиться смогу. Ты мне своя. И еще ты… как бы это сказать? Ты очень комфортная, Марусь… На тебе глаз отдыхает. А в нашем сволочизме очень важно, чтоб на ком-то глаз отдыхал.
– Может, не надо, Анн Васильна? Как тут мама без меня на хозяйстве останется? Да и боюсь я, не справлюсь… – скромно сопротивлялась Маруся.
– Еще чего – не надо! Молчи уж! – строго перебила ее мать. – Тебе такой случай подвалил, а ты… Не слушай ее, Анночка Васильна, не слушай! Она и впрямь тебя не подведет! А в городе… В городе и возможностей вон всяких сколько много! Может, и судьбу свою найдет… А что, чем черт не шутит?
12 
