Последние отзывы

  71  

– Ну, а теперь-то ты будешь добираться до меня? Ребенок на даче, Миша – Миша не стена, не должен создавать проблем, – весело трещала Олька. Она была уверена, что теперь я буду, как и раньше, ежедневно забегать к ней, чтобы поболтать и попить чайку с очередной целебно-диетической конфеткой.

– У меня работа. А от сладкого у меня прыщи, я теперь сладкого не ем, – почему-то постоянно отмазывалась я.

Если честно, в последние месяцы я как-то потеряла потребность в Оле. Я совершенно не хотела слушать ее оптимистичные рассказы о том, как нам всем вскоре будет хорошо. И вообще, почему-то я совершенно не хотела ее слушать. Как, впрочем, и остальных. Лучше всего мне было одной. На даче или даже в городе, но с плеером в ушах и при полном отсутствии общения. Наверное, что-то все-таки во мне сильно исказилось, деформировалось. Или вообще сломалось. Я никогда в жизни не могла жить и дышать без моей Соловейки. А теперь, сидя в разных комнатах с читающим газету Мишей, мне было лучше, чем в бане с Олей. Мне никуда не хотелось.

– Что с тобой происходит? Мне начинает казаться, что ты меня игнорируешь! – возмущалась Ольга, когда я так и не добралась до нее за первые две недели свободы от ребенка.

– Да нет, ну что ты. Просто много дел. Работа, понимаешь, да и Миша. Я не хочу оставлять его одного. Он скучает и любит, чтобы я была дома. Даже если я где-то там на кухне занимаюсь своими делами.

– Но это же бред! – Оля просто не находила слов. – Ты не едешь ко мне, потому что Окуневу СКУЧНО?

– Нет, просто… просто не сейчас. Я тебе позвоню, ладно? – вяло отбивалась я.

Дело в том, что я сама не понимала, что со мной. Но я совершенно не хотела больше общаться с моей Самой Лучшей Подругой. Я чувствовала себя ужасно виноватой, а от этого мне еще меньше хотелось ее видеть. И когда однажды я сделала сброс звонка, увидев ее имя на дисплее мобильника, стало ясно, что я окончательно сошла с ума. Я заставила себя немедленно набрать Олин номер и пообещала приехать этим же вечером.

– Прости, я веду себя как полная идиотка. Не знаю, что на меня нашло. Ты же для меня – все! Обещай, что ты меня простишь? – расплакалась я в трубку.

Оля напряженным голосом заверила меня, что она всегда меня понимала, значит, поймет и теперь.

– Тебе просто надо разобраться в себе. Что-то с тобой происходит, но мы все поправим, да? Ты только помни, что мы – подруги.

– Конечно, – всхлипнула я.

Однако как я ни пыталась сделать хорошую мину при плохой игре, всю дорогу я искала Очень Уважительную Причину, по которой могла бы развернуться и поехать домой. Странно, как быстро я сменила понятие «домой» с Тимирязевской на Бутово. И Михаил, с которым мы можем по три дня словом не обмолвиться (за исключением фразы «Миша, иди кушать»), стал моей самой любимой компанией. Почему же я так боюсь и не хочу встречаться с Соловейкой? Много бы я дала, чтобы кто-то мне это объяснил.

Глава 2,

в которой я задумываю явную глупость

У каждого человека должна быть мечта. Я не говорю о каких-то бытовых мечтах типа «купить новый холодильник» или «чтобы свекровь переехала жить в Нарофоминск». Словом «мечта» можно обозначить любое меркантильное или эгоистическое стремление завладеть чем-то или кем-то. Я не об этом. Но, кстати, не это самое страшное толкование слова «мечта». Есть и еще одно, куда более опасное для человека. Мечтой может называться что-то несбыточное, изначально утопическое, нереальное до такой степени, что оно явно навсегда так и останется мечтой. Что-то, в свете чего вся имеющаяся в наличии жизнь со всеми ее обстоятельствами становится тусклой и унылой. От такой мечты жить сегодняшним днем совершенно не хочется. Например, один мой знакомый мечтает стать миллионером. Не каким-то там жалким представителем среднего класса с маленьким коттеджем на берегу Дубны или Клязьмы, годовым доходом в сто пятьдесят тысяч долларов и кучей счетов за красивую жизнь. Нет, этот вариант его никак не может устроить, потому что в этом случае надо много работать, добиваться карьерного роста, ночей не спать, да еще плюс ко всему подсиживать конкурентов, никому не верить и постоянно бояться сорваться вниз. Этот путь самурая ему неинтересен. Он работает массажистом три раза в неделю и мечтает стать миллионером, но только каким-нибудь быстрым и необременительным способом. Он мечтает о том, чем бы он стал заниматься, будь у него пять-семь миллионов долларов. Он бы рисовал картины, лепил из глины вазы, носил белые льняные одежды и делал бы зарядку на собственном кусочке океанского берега. Впрочем, для этого надо иметь лимонов десять-пятнадцать.

  71