Последние отзывы

  74  

– Ну что, идем? – встрепенулась я, решив, что пока будет лучше не травмировать слабое сознание Бориса подобным испытанием. Пусть верит, что ковбойское облачение – мой творческий максимум. Серьезные новости нельзя вываливать все сразу.

– Ты когда-нибудь завтракала во французской булочной? – поинтересовался он.

– Нет, никогда. Прямо недопустимый пробел! – кивнула я, и мы поехали на Маяковку.

Там нас приняла в свои объятия буржуазная кулинарная крепость с ее непередаваемыми запахами, выложенными в витринах булочками с корицей, пончиками, длиннющими ароматными французскими багетами и легким флером французского шансона из динамиков. Маленький кусочек Франции, переехавший на московское Садовое кольцо.

– Как вкусно! – верещала я, стараясь быть мужественной и не слопать весь прилавок.

– А если выпить вина, дело пойдет веселей, – подтрунивал Борис. Сам он, как казалось, питался дистанционно, то есть пожирал глазами меня.

– Пей сам, а мне уже грозит алкогольная зависимость, – виновато пояснила я свою приверженность к безалкогольному чаю. Хотя именно здесь, во французском кафе было как-то незазорно пить с утра.

– Знаешь, когда ты трезвая, ты мне тоже нравишься, – серьезно заверил меня Борис. – Хотя и неизвестно, что ты можешь выкинуть.

– Выкинуть? – изумилась я. – Я сама благопристойность.

– Что? – с сомнением переспросил Борис.

Я засмеялась. Мы не спеша доели все ароматные булочки, перекидываясь ничего не значащими фразами и очень значительными взглядами. Хотелось петь и бежать навстречу теплому ветру!

– Прекрасные погоды стоят. Не желаешь прогуляться? – предложила я.

– С удовольствием, – согласился Борис и попросил счет.

Мы вышли из кафе. Трудовая Москва громко обтекала нас со всех сторон. Садовое кольцо стояло в пробке, бибикало и материлось. А мы с Борисом шли по тротуару, держась за руки, и ни на что не обращали внимания. Мы были самыми медленными из всех идущих. Я вдруг вспомнила, что прогуляла работу. И Борис тоже. От этого стало еще радостнее на душе. Борис из-за меня прогуливает свою жутко важную работу!

– О чем ты думаешь? – спросила я. Мне бы хотелось разделить с ним все. Даже мысли.

– О том, что можно будет выбраться в отпуск и слетать на лыжный курорт. Ты была когда-нибудь в Хорватии?

– Я?

– Впрочем, я и сам вижу, что ты нигде не была. У тебя есть загранпаспорт?

– Есть, – кивнула я.

Пасторт действительно у меня был, потому что буквально на днях я сдавала его для оформления коллективной визы куда-то, где должна была сниматься наша дикая передача. Но об этом я скромно умолчала. Во-первых, потому, что я, может, еще никуда и не поеду. Вдруг у меня случатся семейные обстоятельства? Откровенно говоря, мне совсем не хотелось оказаться бог знает где в поисках приключений на свою голову. А уж в то, что Борис с пониманием отнесется к моей новой функции ведущей, болтающейся по свету, я не верила совершенно. Но он ведь не спрашивал о планах по работе? Он просто уточнил, есть ли у меня паспорт, верно? И я честно ответила, что да, есть.

– Отлично. Хочешь, я научу тебя кататься на горных лыжах?

– Хочу! Я уверена, что ты можешь многому меня научить. Не только горным лыжам, – сказала я.

Борис строго на меня посмотрел и покраснел. Я улыбнулась. Жизнь была так прекрасна, что мне хотелось целоваться напропалую и ходить нараспашку, не боясь простудиться. Потому что таких влюбленных, как я, простуда не берет.

– А о чем думаешь ты? – уточнил Борис.

– Я? Исключительно о тебе. О том, что было так глупо что-то проверять. Я говорила Свете, но она твердила свое.

– А что она твердила? – заинтересовался Борис. – Что я стопроцентный женатый маньяк Чикатило?

– Ну, нет. Примерно то, что все мужики сволочи, а почему тогда ты должен быть исключением? И про то, что доверяй, но проверяй, – с опаской пояснила я. Мне было боязно, что Борис снова вздумает на что-нибудь обидеться, и потом снова придется долго и болезненно мириться. Но он был паинькой.

– Доверие надо заслужить, я все понимаю, но только не в любви. Здесь без доверия сразу все ломается. Ты-то хоть сама это поняла?

– Я поняла. А ты? Ты мне доверяешь? – спросила я.

– Конечно, – быстрее, чем было необходимо, воскликнул он.

– Уверен?

– А что, тебе есть что скрывать?

– Возможно, – протянула я. – А возможно, и нет. Вдруг есть вещи, о которых я тебе не рассказывала? Ты сможешь понять и простить, если, к примеру, окажется, что в моей жизни есть еще что-то важное, о чем ты не знаешь?

  74