37 
— Мамочка!— Я бросилась к ней, с трудом сдерживая слезы.— Что ж ты не позвонила?
Она повернулась ко мне и с недоверием вгляделась в мое лицо. Я видела, насколько она измучена нашей размолвкой, как боится встречи. Но, видимо, мое лицо сказало ей о многом, потому что она перестала хмуриться и расцвела мне навстречу счастливой и какой-то по-детски беззащитной улыбкой. Я обняла и расцеловала ее.
- Хочешь, поднимемся к нам?— предложила я.- А то ведь ты так ни разу и не была.
— Так зачем же я вам, молодой семье, мешать буду?— немного смущённо ответила она.— Я и звонить то боюсь! Уж больно твой друг строг! Я ведь тут случайно оказалась. С утра одна коллега позвонила и сообщила что у неё прострел[8]. Умоляла приехать и сделать ей укол, а то встать не может. А живет она на Пятницкой, тут рядом совсем. Вот я и завернула к вашему дому. Ты не думай, я не специально приехала!
— Мамочка! Я так рада! - взволнованно ответила я, взяв ее под руку, и пошла по улице.— Ты уже свободна?
— Да, сегодня у меня выходной, - закивала она, приноравливаясь к моему шагу.
Я обрадовалась, что ее лицо посветлело. И мне снова стало стыдно за то, что я так долго мучила ее своим пренебрежением, осуждением, нежеланием общаться. Я крепко прижала к себе ее локоть, она посмотрела на меня с недоумением, но увидев, что я ей улыбаюсь, зарделась и улыбнулась в ответ.
— Значит, так,— решительно произнесла я,— у меня большие планы!
Мама замедлила шаг.
— Значит, мы сейчас расстанемся?— явно огорчилась она.
— Мои планы касаются исключительно тебя!— с улыбкой заверила я.— Этот день мы проведем вместе!
Мама остановилась. Я смотрела в ее лицо и понимала, что она просто не верит ни своим глазам, ни ушам.
- А Грег все еще гостит у родни?— все-таки уточнила она.
- Ага!— закивала я.— Так что я абсолютно свободна!
- Какое у тебя сегодня настроение,— тихо заметила она и расплылась в улыбке.
- Мама! - я повернулась к ней.— Прости меня, пожалуйста! Я была не права! Не права во всем!
Она моргнула, ее лицо приняло на миг жалкое выражение, губы скривились, словно она сейчас разрыдается. Я быстро обняла ее и расцеловала в раскрасневшиеся щеки.
— Прости! Прости!— говорила я.— Я так виновата! Я принесла тебе столько горя! Но я уже все-все поняла! Я больше не буду,— добавила я, словно маленькая девочка.
Мама все-таки всхлипнула, но тут же вытерла глаза и заулыбалась.
— Я так рада, так рада,— сбивчиво заговорила она.— Ладушка, я так измучилась! Уже не знала, что и делать! Ты ведь у меня одна-единственная доченька, другой-то уже не будет!
— Ну какие твои годы!— попыталась я пошутить.— Можно еще мне и братика подарить!
— Ты с ума сошла?!— возмутилась она, но, глянув внимательно на меня, засмеялась.— Не пугай!— погрозила пальцем.
— Минуту!— сказала я и достала мобильный.
Мама смотрела с недоумением, но улыбаться не перестала.
На мое счастье, Лиза оказалась в салоне.
— Хай!— торопливо поздоровалась она.— Давно не слышались!
— Лиз, можно к тебе?
— Освобожусь через два часа,— сообщила она.— Устроит? Надеюсь, ты не собираешься снова перекрашивать волосы?
— Я— нет!
И меня пробрал смех. Убрав телефон в сумочку, посмотрела на испуганное лицо мамы.
- Не волнуйся! - сказала я. - И полностью мне доверься!
Мы отправились в ближайший торговый центр. Мама вначале не могла понять моей цели. Она даже решила, что я хочу что-то приобрести для себя. А когда я завела ее в один из магазинов дизайнерской одежды и начала снимать с вешалок и прикладывать к ней различные наряды, она сильно смутилась. Но я действовала решительно. Видимо, хотела искупить вину и хоть что-то исправить. Отобрав то, что считала несомненно ей подходящим, я отправила ее в примерочную. Мама взяла ворох одежды и остановилась, растерянно глядя на меня.
— Хочу тебя переодеть,— безапелляционным тоном заявила я.— Сколько можно носить все эти отсталые вещи? Полюбуйся на свое отражение!
Мы остановились возле большого зеркала в зале. Мама глянула, ее лицо выглядело удрученным. Но и контраст был очевидным. Она была ниже меня ростом и намного полнее. К тому же прямое пальто из толстого драпа, низкие каблуки делали ее фигуру еще более приземистой и широкой. Я, в узких обтягивающих джинсах, на высоких каблуках, в ярко-синем свитере и распахнутой короткой приталенной белой куртке,
37 
