Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
52 
Свекровь, позвонившая в этот же вечер, в своих высказываниях была более лаконична. Марина явственно услышала в ее голосе прозвучавшие нотки облегчения. А в конце разговора – о, чудо! – свекровь принялась ее хвалить и зазывать в гости, чего отродясь не делала. По устоявшейся с годами традиции в гости к маме Олег ездил один. Иногда – с Машкой. Как объясняла свекровь – она имеет право на «личное единение с сыном». А тут – в гости зовет! Да еще так настойчиво! Это ж надо – не было бы счастья… Впрочем, счастье это тоже можно поставить под большое сомнение. Не больно-то и хотелось ехать к тебе в гости, дорогая свекровушка. Хочешь «единиться с сыном», и единись на здоровье. Никто и не претендует.
На прежней работе ее встретили с объятиями и поцелуями. Наташка даже стул опрокинула, когда из-за стола выскочила, бросилась к ней на шею, будто к маме родной. И Анна Семеновна затопотала от своего стола, переваливаясь тяжело, заговорила с одышкой:
– Милая ты моя Мариночка Никитична… Как же хорошо, что вы вернулись! А мы тут без тебя зашиваемся…
– Что, работы много?
– Да нет, не так уж и много, просто Лев Борисович без вас весь искапризничался – то ему не так, и это не этак! Что ни сделаешь, все под лупой рассматривает. Не доверяет он нам. Теперь, стало быть, успокоится… Ой, как же я рада вас видеть, Мариночка Никитична!
– И я! И я! – запрыгала вокруг нее Наташа. Потом остановилась резко, моргнула густо накрашенными короткими ресничками, проговорила с придыханием: – Я так рада, что даже и курить не буду больше… Хотите, Марина Никитична?
– Хочу! – смеясь, хлопнула себя по боку ладошкой Марина. – Ловлю на слове, дорогая моя! Вот только попробуй притащи еще раз из коридора табачный дух!
– Да нет проблем! Я сказала – я сделала! – выставила впереди себя обещающе ладошку Наташа.
– Послушайте, Марина… – потянула ее в свою сторону Анна Семеновна, почти припав губами к уху. – А это правда, что ваш-то к вам обратно на коленках приполз? Он тут без вас поначалу гоголем ходил, все с Настей-секретаршей женихался, а потом вдруг сник… Как он к вам пришел-то? Что сказал? Понял, что жена, какая бы ни была, все равно лучше молодой соплюхи? Лев Борисыч-то ее уволил…
– Ой, да несправедливо он ее уволил! – встряла в разговор неугомонная Наташа. – Настька вообще девчонка классная, просто у нее подружка умерла и дочка осталась… А Настька хотела ее к себе забрать и уехала, а он…
– Помолчи, сплетница! – резко осадила девушку Анна Семеновна. – Кто тебя тут за язык тянет? Разговорилась…
– Так сами же начали! – распахнула обиженные глаза Наташа. Потом, углядев что-то в выразительном взгляде Анны Семеновны, подпрыгнула на месте, затараторила с новым вдохновением: – Ой, да! То есть, я хотела сказать, Мариночка Никитична, что я вовсе с Настькой и не дружила, и ни капельки даже! Раз она так с вами, то есть мужа у вас увела… В общем…
– Ладно, Наташ. Не извиняйся, – равнодушно проговорила Марина, проходя к своему столу. Сев на стул, прокрутилась вокруг оси, снова развернулась к застывшей посреди кабинета девушке: – Я и без тебя знаю, что она хорошая. И я хорошая. И ты хорошая. Вот и будем дальше жить, все такие хорошие… Давайте, что ли, чаю попьем? Я тортик принесла…
А через два дня они встречали Машку на вокзале – на служебной машине. Лев Борисович расщедрился по такому радостному случаю. Марина стояла у вагона, а Олег продрался сквозь толпу выходящих, чтоб помочь дочери с поклажей. Машка выскочила навстречу матери, кинулась на шею, как юная пантера, с прыжка, чуть не сшибив с ног. Потом запрыгала вокруг нее на твердых мускулистых ногах – в шортах, в бандане с черепом, в черт-те какой майке, и где только она ее выкопала? Марина никак не могла понять, отчего она повизгивает так удивленно. Потом вспомнила – прическа… Она ж не видела ее с этой дурацкой стрижкой вихорками вверх. Наглядевшись и удостоив материнский подвиг оценкой «круто, очень круто, мам», снова принялась обниматься и потом, в машине, зажатая меж родителями на заднем сиденье, все ластилась то к отцу, то к матери, как нагулявшаяся и соскучившаяся по хозяевам кошка. И вдруг замерла, глянув им в лица внимательно, нахмурилась задумчиво:
– Мам, пап… У вас что-то случилось, да? Пока меня не было?
– С чего ты взяла? Нет, нет, конечно! – заговорили они вразнобой, старательно выпучивая лживой искренностью глаза.
– Да я же вижу… Какие-то вы оба не такие…
– Нет, зайчонок, уверяю тебя, ты ошиба-а-а-ешься… – весело пропел Олег, ущипнув ее за плотную розово-коричневую щеку. – У нас с мамой все хорошо-о-о-о… Правда, мам?
52 
