Последние отзывы

  2  

В прошлом году Марлена рассказывала, как к Рождеству у них в доме не осталось из еды ничего, кроме консервов. Она сообщила группе товарищей, осевших в ее гостиной, о перебоях с продовольствием, так они – эти, с позволения сказать, товарищи, – только милосердно кивнули и сказали, что консервы – это тоже еда. За неимением ничего лучшего. И посоветовали Марлене не переживать и тащить консервный нож.

Так что в том, чтобы Марлена решилась улететь от такого счастья за тридевять земель – хоть бы и в Таиланд, – я не видела ничего странного. Я бы тоже свихнулась, если бы мне пришлось принимать ораву гостей из двадцати человек. Я с ребенком и собакой-то плохо управляюсь. Впрочем, Марлена – она совсем не то, что я. Марлена – она как Мери Поппинс, как мисс Совершенство. Только миссис, конечно. Когда я бываю в Марленином доме, я тихо щурюсь от чистоты и небесно-яркого света. Ее тарелки сухи и стерильны, а бокалы расставлены по местам в сверкающей чистотой стеклянной витрине, ее дети ухожены, у них всегда подстрижены ногти, выглажены рубашки, вычищены ботинки. Ее муж ужинает, держа вилку в левой руке, а столовый нож в правой, не потому, что он в гостях или к ним приехали в гости приличные люди, а потому, что ему так действительно удобно. Марлениной жизнью был бы счастлив жить любой из нас. До того, как я познакомилась с ней, я и не знала, что жизнь может быть такой… размеренной, вкусной, красивой и беспечной. Во всяком случае, когда на нее смотришь, создается именно такое впечатление.

– Нет, Марлена тут ни при чем. Она остается здесь, хотя и не рада этому. Между прочим, ее то, что случилось, просто потрясло. – Тут Бася выдержала приличествующую моменту паузу, дав мне осознать, что то, что случилось, действительно серьезно. Что это не какая-то там сплетня о том, что Арина Шарапова на самом деле – жутко толстая и красится так, словно надевает маску для Хеллоуина. Или что в ее доме чудесным образом исцелили кота – наложением рук. Все это – мелочи. А тут случилось что-то действительно потрясающее.

– Слушай, давай уже потряси и меня, – взмолилась я.

– Я думаю… надо встретиться, чтобы все обсудить и решить, что нам теперь делать, – сказала она, явно наслаждаясь моментом. Голос ее звучал торжественно и нетерпеливо одновременно. Было видно, что она уже близка к пику своего экстаза, но держится изо всех сил. Держать сплетню долго в себе Бася не умела и не могла.

– Я-то встретиться не против, – вздохнула я. – А когда вы хотите? У тебя же в декабре завал.

– У меня всегда завал, – строго поправила меня Бася. Она работала на телевидении. А все, кто работает на телевидении, почему-то существуют в постоянном режиме аврала и катастрофы. Так у них там, на телевидении, принято. Только через муки и подвиги рождаются наши сериалы, только через силу можно снять наши ток-шоу. Кстати, и выглядят они соответственно.

– Правда, придется печь пирог… ладно, придумаю что-то. Поищу рецепты в Интернете.

– Ты бы уже заканчивала свои эксперименты. Купи нам вишневый пай и все. Ты знаешь, что я люблю?

– Три вещи? – переспросила я. У Баси была дурацкая привычка все время говорить про три вещи, из которых формировались ее предпочтения. Один пункт всегда был неизменен – мужчины с каким-нибудь именем. Остальные два варьировались.

– Три вещи, – согласилась Бася. – Мужчин по имени Сергей, правильно сложенные футболки, и когда ты ничего не печешь.

– Это уж слишком!

– Не надо бы тебе ничего печь. На людях твои пироги испытывать просто опасно, – перебила меня она.

– Знаешь что, Бася, говори, что случилось, или я вешаю трубку, – обиделась я. Вот так всегда, стараешься, стараешься, а тебе в душу плюют. Все же пекут – и ничего, кушают и нахваливают. А между прочим, тоже, бывает, что подгорает или не получается.

– Ладно, не злись. Хочешь – пеки. Меня ничем не возьмешь, у меня на съемках иногда таким кормят – любой здоровый человек просто сдохнет. Однажды снимали эпизод за праздничным столом. Помню, снимали часов пять. Вся еда под софитами протухла, особенно курица или какая-то еще тварь в центре стола. Крылатая. Воняла, как сволочь. А актерам надо было изображать восторг и жрать ее, тухлую. Нас тошнило даже от одного взгляда на них.

– Так будешь говорить или нет? – нахмурилась я. Долго – тоже плохо. Можно и весь запал потерять.

– Сухих увела мужа у знаешь кого? – наконец разродилась Бася.

– Сухих? – вытаращилась я. – Анька Сухих? Наша Анька?

  2