Последние отзывы

  38  

— Понятно, — сказал он.

— Знаешь, я лучше во дворике посижу, — решила я.

Ганс кивнул и вернулся на скамейку.

Я вышла во двор и уселась в прелестном уголке. В углу возле стены, сплошь увитой темно-зеленым плющом, было что-то типа беседки. Ее деревянные реечки также обвивал плющ, внутри стояла полукруглая скамья с высокой спинкой. На ней были небрежно разбросаны маленькие гобеленовые подушечки. Подложив одну из них под спину, я откинулась и стала любоваться альпийской горкой, устроенной напротив беседки. Постепенно волнение сменилось умиротворением, настолько вокруг было тихо, зелено и покойно.

«Все идет как идет, — размышляла я, наблюдая за толстым серым котенком, охотившимся за мухой. — Увижу Ренату, расскажу ей, зачем сюда приехала, попрошу помочь хоть что-нибудь узнать о Рубиане Гарце. Надо бы и с Гансом познакомиться поближе, раз они такие друзья. Он, видно, из этих мест. Может, знает что-то. Чего он там бормотал про какой-то лунный день? Надо тоже выяснить. И вообще, он какой-то странный, Интересно, что Ренату может с ним связывать?»

Примерно через час дверь мастерской открылась. Я увидела, что ученики уходят. Они о чем-то оживленно переговаривались, прощались с мастером. Он остановился на пороге и тут заметил меня, но не стал подходить, лишь улыбнулся. Ганса среди уходящих не было, я поняла, что и он остался. Через какое-то время мастер вновь появился в проеме двери, замешкался, глядя на меня, и, наконец, подошел.

— Ждете свою подругу? — уточнил он. Я кивнула.

— Она должна уже подойти. Туман поднимается, а сумерки все сгущаются… какой интересный фиолетово-серый тон… Ганс тоже ждет. Для него это в порядке вещей, — добавил он после паузы.

Мастер замолчал. Я недоумевала, почему он не уходит.

— Я домой, — сообщил он. — Хотите, пришлю жену? Она принесет вам чаю и печенья.

Я слегка растерялась от такого предложения, но поблагодарила и отказалась. Мастер ушел, а Ганс так и остался сидеть в мастерской.

Рената появилась почти сразу после захода солнца, во дворике только зажглись фонари. Узкие черные брюки обтягивали ее стройные длинные ноги, черная шелковая блузка была стянута алым корсетом. Крупные длинные локоны пружинили при ходьбе и казались шевелящимися змеями, подпрыгивающими на ее плечах.

— Привет! — как ни в чем не бывало сказала Рената, подойдя к беседке.

— Привет, — улыбнулась я. — Ты знала, что я приеду. Я видела картину.

— А ты и правда стала брюнеткой, — улыбнулась она в ответ. — Тебе это идет, ты выглядишь эффектнее и… жестче, что ли. Не скажу, что точно знала о твоем приезде, просто захотелось написать тебя именно так.

— А может, я потому и приехала, что ты захотела именно так написать меня, — задумалась я.

Рената в ответ звонко расхохоталась.

— Лада, если бы сюжеты моих картин могли сбываться, я была бы самой великой ведьмой на земле!

— Кто знает… — я встала. — Пойдем к Гансу?

— Ты с ним познакомилась, — не удивилась она.

Но ее черные глаза прищурились, словно хотели спрятать под длиннющими ресницами мелькнувший огонек.

— Да, — ответила я. — И не пойму, что тебе нужно от этого добродушного и незатейливого паренька.

— Это видимость, — сказала она. — Он совсем не такой, каким кажется. Давай я тебе сейчас все расскажу, чтобы потом не возникло никаких неловких ситуаций. Ты же в любом случае все узнаешь. Присядем?

Я в недоумении опустилась на скамью, Рената устроилась рядом, но тут же отодвинулась на край скамьи. Я знала, что она уже давно не питается человеческой кровью, но все равно опасалась, поэтому вздохнула с облегчением, когда та пересела подальше. Желтоватый свет фонаря падал на нее, и мне было хорошо видно, как Рената погрустнела. Ее прекрасное лицо с безупречно правильными чертами исказилось, словно она о чем-то раздумывала и это явно причиняло ей боль. Я наблюдала за ней со все возрастающим удивлением. Обычно Рената была невозмутима и отстранена от всех и вся.

— Ганс хочет стать вампиром, — вдруг сказала она, и я вздрогнула от такого известия. — Это самое сильное его желание. Лично меня это не удивляет, — продолжала она. — Наш образ стал настолько популярен среди молодежи, так романтизирован в литературе и искусстве, что многие мечтают о том, о чем не имеют понятия.

Она украдкой на меня посмотрела. И это тоже было настолько ей несвойственно, что я вдруг словно прозрела.

  38