Последние отзывы

  67  

– Хорошо, – кивнула я. И через несколько секунд мне на живот положили самое прекрасное, самое удивительное, чмокающее, сопящее красно-синее существо небесной красоты, от взгляда на которое мое сердце затрепетало, а слезы полились из глаз ручьем.

– Ну, вот. А я надеялась, что хоть после родов ты реветь перестанешь, – деланно огорчилась Динка. Я засмеялась, утирая слезы кулаком.

– Я это от счастья, – пояснила я.

– Я так и подумала, – кивнула она. Через некоторое время все процедуры были закончены, а я осталась одна с куском льда на животе и с сыночком, деловито дышащим рядом со мной в маленьком прозрачном корытце на колесиках. Роддом, в который меня притаранил таксист, оказался из тех, где детей размещают вместе с матерями. И это сделало меня окончательно счастливой. Потому что в эти минуты, часы после родов мне казалось, что в мое сердце проникает любовь. С каждым взглядом на сына, с каждым его вдохом вся моя пустая и никчемная до сих пор натура наполнялась любовью и счастьем, для которого не нужно ни условий, ни обоснований, ни основ. Любовью, которая существует сама по себе, которая приложена к каждому новорожденному ребенку, к каждой матери, и, как вдруг я поняла, к каждому цветку, каждой речке, каждому восходу солнца. Я почувствовала любовь. Любовь с большой буквы Л, которая, наверное, заставляет крутиться этот мир.

– Тебе надо поспать, – в бокс зашла Динка. – Я сейчас перевезу тебя в палату, а ребенка отвезу в детское отделение.

– Я не хочу с ним расставаться, – испугалась я.

– Не расстанешься. Через пару-тройку часов ему сделают все процедуры и окончательно переселят к тебе. Еще набегаешься. А пока ты сможешь немного отдохнуть.

– А ты? Ты где будешь? – собственнически спросила я.

– Я бы тоже отдохнула, если честно, – устало обронила она. Я посмотрела на нее повнимательнее и подметила темные круги под глазами.

– Да, конечно.

– Я поеду домой. Все равно в отделение меня не пустят. Там ты будешь лежать одна.

– Не одна, а с сыном! – гордо поправила я.

– Да, конечно, – вяло кивнула она. Было видно, что сил у нее не осталось ни на что, в отличие от меня. Странно, но у меня появилось чувство, что у меня сил хватит, чтобы перевернуть горы. Или накопать новые. Или прорыть траншею до канадской границы.

– Все дело в гормонах, – пояснила мне соседка по палате. Мы с ней лежали в двухместной палате. То есть, у каждой было по маленькой комнатке, объединенной общим душем и холодильником. Все-таки, новые роддомы – это вам не старые. Вряд ли в старом я смогла бы лежать в таких роскошных условиях.

– А что с гормонами? – заинтересовалась я.

– После родов у женщины вырабатываются всякие там амфетамины и прочие гормоны счастья, которые заглушают боль.

– Какая мудрая у нас природа, – восхитилась я.

– И не говори, – согласилась соседка. – Особенно ты убедишься в этом завтра.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Да ладно, чего тебе сейчас напрягаться? Спи. Я, кстати, Катя. У меня дочка. Нам уже три дня.

– Я, Полина, – гордо ответила я. – У меня сын. Ему нет еще и суток.

– Совсем малыш, – Катя улыбнулась и растворилась в своей палате. Я уснула. Я спала, как убитая. Наверное, даже Трубный Глас, вздумай он протрубить в эти часы, не смог бы меня разбудить. Наводнения, землетрясения, войны, нашествие саранчи – все оставило бы меня равнодушно храпеть. Послеродовый сон – это что-то. Про него можно сказать – это последний сон в жизни матери. Во всяком случае, до тех пор, пока младшему ребенку не исполнится восемнадцати лет.

– Кха-кха, – раздался тихий-претихий чих рядом со мной.

– А? Что? – моментально открыла глаза я. Видимо, пока я спала, ко мне подкатили корытце с сыном. И вот, весь мой сон оборвался в тот же миг, как он соизволил что-то крякнуть во сне.

– Кха-кха, – снова скрипнул он.

– Что ты хочешь, маленький, что ты хочешь, сладенький? – я профессионально засюсюкала, схватив драгоценный комочек с носиком, ротиком, ушками, глазками, всем таким красивым, родным до ужаса и принялась экспериментировать на тему кормления грудью. Надо сказать, что результата мы никакого не добились, но удовольствие было обоюдным, и измотались мы так, что через полчаса взяли и отрубились снова. На часок, до первого кха. Оказалось, что в таком режиме мне предстоит теперь жить все время. Мой организм перенастроился каким-то волшебным образом, что стоило малышу даже не заплакать, а просто пошевелиться, я просыпалась. Даже если поспать мне удалось всего несколько минут. И так, кстати говоря, первые несколько лет. А на следующее после родов утро, как и обещала моя соседка Катя, природа показала мне кузькину мать. С самого утра у меня заболело все, что только может и не может болеть. Ноги, руки, шея, лицо, голова, внутренности (больше всего, естественно), а также и грудь, в которую вдруг стало приходить молоко, отчего я вдруг неописуемо почувствовала себя коровой. Катя периодически заходила, останавливалась в дверях, опираясь плечом на дверной косяк и вела со мной светскую беседу, поглядывая иногда в сторону своей спящей малышки.

  67