Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
158 
Бледное, безжизненное лицо сестры расплылось перед глазами, пока Касс пыталась удержать в голове скользкие, неясные мысли: «Изабель… Это вернулась Изабель…» Теперь она решила воспользоваться Касс.
Касс словно вознеслась к потолку и теперь смотрела на сцену сверху. Антонио напряженно следит за каждым ее движением, дети испуганно скорчились у стены, ее сестра умирает в луже собственной крови. А Касс просто стоит и собирается выдернуть нож из груди Трейси. Сзади на нее налетел Антонио.
— Кассандра! — кричал он, пытаясь поймать ее за руки.
Даже не подумав, что делает, Касс вырвалась и наблюдала за тем, как он отлетел в сторону. Вот так дела! Почему-то ей захотелось плакать. Рыдания звучали глухо, отдаленно, словно плакала не она, а кто-то на другом краю земли.
«Покой — это смерть!» Этот голос у нее в голове был завораживающим, ласковым. Он приносил такое утешение…
Но дети почему-то плакали.
Растерянно хлопая глазами, Касс уставилась на Алису и Эдуардо.
«Дети! — подумала она. — Я должна спасти детей!»
— Кассандра! Не смей поддаваться! Кассандра! Посмотри на меня! Кассандра! Ты слышишь? Посмотри на меня! — взывал Антонио, снова пытаясь взять ее за руку.
Его лицо оказалось совсем близко, и Касс завороженно уставилась в его глаза, хотя ее тело напряглось, готовое избавиться от этого проклятого надоеды.
«Убей его!»
Жестокая, кровожадная ярость молнией прошила ее мозг, и на мгновение ей захотелось схватить нож и всадить в грудь Антонио по самую рукоятку. Но ее снова привлек свет его глаз.
«Я люблю тебя! Ты должна мне верить!»
«Покой — это смерть! Положись на меня!».
В ее оцепенелом мозгу проплывали видения прошлого. Вот Антонио читает лекции за кафедрой, а она замерла среди других студентов, ловя каждое его слово. Вот они стоят рядом, обсуждая рубиновое колье. Вот он любуется ее обнаженным телом и ласкает ее, он над ней, он внутри ее… «Я люблю его, — думала Касс, не отрывая от Антонио взгляда, — Я люблю его. Я люблю детей. Я люблю их всех».
— Кассандра, — с силой повторил он. — Ты сильнее Трейси. Борись с ней. Пожалуйста, выгони ее! — Его крик был похож на рыдание.
«Покой — это смерть!» — без конца кричала у нее в мозгу Изабель.
И Касс почувствовала, что ее голова вот-вот взорвется от боли, от того черного вихря, что стремился лишить ее остатков разума.
Но ведь она любит Антонио. Как же она убьет его?
— Я люблю тебя, черт побери! — выкрикивал он, больно тряся ее за плечи.
И Касс уцепилась за эту физическую боль в надежде заглушить ту боль, что терзала рассудок и душу. Но в ответ перед ее мысленным взором замаячило злорадное, холодное лицо Изабель. Касс оттолкнула Антонио и крикнула:
— Уходи!
— Нет! Нет! Я не брошу тебя!
Касс ошалело трясла головой, но не так-то просто было избавиться от Изабель, от ее жуткого речитатива: «Покой — это смерть… Убей его… Убей скорее!»
Касс обливалась потом. Ее колотил озноб. Она зажала ладонями уши, но разве это поможет отгородиться от голоса, терзавшего ее изнутри? Наверное, так сходят с ума…
«Смерть — это покой, смерть — это покой, убей его, убей его, положись на меня…»
— Нет! — закричала она.
— Кассандра! — звал ее Антонио;
Касс изо всех сил стискивала голову. Все плыло перед глазами, крутилось в бешеном вихре. Она готова была свернуть себе шею, лишь бы освободиться от этих колдовских безумных голосов, от этой жуткой боли!
— Кассандра! Не делай этого! — умолял Антонио.
Касс слышала его отчаянный голос, она слышала рыдания детей, но не внимала им. «Убей их, убей их всех, положись на меня…» «Но я люблю их!» — мысленно возразила она, и с глаз словно упала пелена. Она увидела и испуганных детей, и Антонио, побледневшего, как настоящий призрак, и истекавшую кровью Трейси… и нож у себя в руке.
«УБЕЙ ИХ ВСЕХ!»
Касс ошалело разглядывала окровавленный нож и чувствовала, что Изабель стоит у нее над душой, что она внутри ее, повсюду. Касс старалась думать, как сильно любит их всех, но Изабель давила на нее всей силой своей ненависти. Безумная, копившаяся веками ненависть обволакивала ее, как кокон, она душила и стискивала, как щупальца спрута, и взгляд ее снова обратился на нож.
«УБЕЙ ИХ ВСЕХ!»
«Я… их… люблю…» — подумала Касс, рыдая.
И нож вдруг выпал из ослабевших пальцев.
Она непонимающе следила, как окровавленная сталь каким-то чудом оказалась на полу, у ее ног.
158 
