Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
42 
Очередь не ответила — может, она не понимала-поняла вопроса?.. Только один китаец что-то хрюкнул, глаза его свились в щёлочку. Я встал возле него, около стены, и стал исподтишка оглядываться. Человек десять типовых монголоидов, группой. Они совещались, нервно перекладывая что-то по карманам.
В коридоре было несколько дверей. Очередь шла резво. Китайцы входили, чтобы скоро выйти. Я вспомнил, как вчерашний портье сказал про это бюро: «Вашего брата европейца они особо не трогают, зато китайцев чехвостят, будь здоров. Китаец вошел, сказал “злас-тву-те”, бабки положит — “по-за-су-ста!” — и вышел, “до-сви-да-ня”».
Из другой двери показался подтянутый молодой человек в дорогом костюме, с серебряной серьгой в ухе:
— Граждане Евросоюза есть?
— Да, есть, — отозвались скандинавы.
Я тоже сказал:
— Да, мы есть.
— Проходите.
Скандинавы вошли вместе, я остался ждать, но переместился ближе к кабинету. В этот момент китайцы окружили вышедшего сородича, о чем-то заспорили, стали ропотать и топотать. В их щебете я распознал экспрессивную лексику типа «ибиомать» и исподтишка щелкнул кнопкой диктофона, решив зафиксировать, для нашего семинара по сакральным словам, как звучит русская брань в китайском исполнении.
Ропот и лопот нарастали. Один китаец особенно горячился, глаза его скрутились в ниточку, он тряс мятым конвертом и упорно повторял дифтонг «сюка-сюка-сюка», перемежая его китайской трелью.
Скандинавы появились из кабинета гуськом, что-то весело обсуждая на ходу. Я постучал, вошел.
Кабинет был весь сплошь завален бумагами. Кипы и ворохи бумаг — не папок или подшивок, что было бы логично, а просто ворохи печатных листов свисали со шкафов и полок, как шапки снега. Пачками завалены оба подоконника. Бумаги топорщились неровными колоннами в углах кабинета, ими полностью, до подлокотников, было завалено кресло для посетителей. Это был кадр из Кубрика или даже Хичкока.
На столе от бумаг были свободны только пепельница и пачка сигарет. Около стены черноволосый, с пробором, чисто бритый, с серьгой в ухе, со строгим галстуком на шее молодой человек искал что-то среди бумаг в одном шкафу.
— Добрый день. Моя проблема — регистрация. — Я протянул ему паспорт.
— Добрый день. Из Германии?.. Н-да, путёвая страна, был недавно…
— Путинская, — пошутил я, вспомнив частушки последнего спецкурса.
— Нет, путинская — это наша, а путёвая — это ваша… Где живем?
— Бавария.
— А тут, в Москве?
— В «Центральной», гостиница.
Он просмотрел паспорт, хмыкнул:
— М-да-а… А вы опоздали, между прочим… Вы уже столько в России, а приходите только на четвертые сутки…
— Приходить?.. — испугался я: что это, каждый день ходить-идти-приходить?.. — Или прийти?
— Да, прийти — но вовремя. Вовремя! А за просрочку, кстати, штраф, и немалый! Вот, полюбуйтесь! — веско добавил он, указывая на листок в рамочке на стене, где было написано:
Любой иностранец обязан в течение трех суток уведомить территориальный орган о своем прибытии и зарегистрировать свою визу в России.
Нарушение правил миграционного учета грозит иностранному гражданину последующим ограничением на въезд в Российскую Федерацию сроком до пяти лет.
Этого еще не хватало! Пять лет! Слова вдруг слиплись в ком, не хотели расплетаться:
— Но мне… меня… от мне… я…
Чиновник повертел паспорт:
— А почему ваша гостиница сама не проводит регистрацию?
— Откуда знать? — Я развел руками. — Сказали — надо, я приходил…
— А где ваш билет? Как вы прибыли? Надолго пожаловали?
— Нет, никому не пожаловал! — забеспокоился я, чтобы он не подумал, будто я стану писать жалобы.
Он усмехнулся:
— Какова цель визита?
— Я лингвист, учу русского языка… антифашист… еще что-то…
— Что же еще, например? — Он потрогал серебряную серьгу в ухе.
— Есть женщина, жена…
— У вас тут жена?..
— Нет, еще уже нет… Пока женщина… По Интернету знакомился…
Он кисло заулыбался:
— Да уж, разные вещи… Жена — это жена, а женщины — это все остальные… Ну что же с вами делать?
— Дать регистрации…
Чиновник мягко покачал головой:
— Нет, уважаемый, так просто это не делается. Вам надо донести кое-что…
Донести? Доносчик? Это слово я знал из семинара по сакралу: «Доносчику — первый кнут». Что это — он вербует меня?.. Говорил же Хорстович, что они всех хотят вербовать, даже праздник такой устроили — Вербное воскресенье, кажется… нет, вербовальное… или вербальное?.. Ну да, надо говорить в этот день…
42 
