Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
9 
– Что, неужели даже фамилию не знаешь?
– Нет. Знаю только, что ее зовут Зося.
– И сколько времени она у тебя прожила?
– Целый год. Вот в августе прошлого года я ее и подобрала. Она сказала, что у нее украли не только кошелек, но и жизнь. Что ей негде жить, что у нее был муж, который пил и у которого теперь другая женщина. Словом, Зося показалась мне тогда воплощением самого несчастья. Она была травмирована настолько, что взгляд ее показался мне совершенно пустым, словно вытравленным кислотой. Конечно, можно было бы ей просто дать денег и распрощаться с ней прямо там, на вокзале, она бы смешалась с толпой, и мы бы, скорее всего, больше никогда не встретились. Но мне вдруг подумалось, что если я ей не помогу, то она погибнет. Представляешь, какие мысли иногда рождаются в моей голове? Я знаю, ты считаешь меня человеком несерьезным, быть может, даже глупым… Я ведь чувствую, что ты иногда смеешься надо мной… вот и вчера, мне было так трудно дать тебе понять, что я искренне переживаю за то, что с тобой случилась такая история… с этим островом… Сама не понимаю, зачем надо было тащиться именно туда, на залив, когда можно было бы прекрасно провести время на нашей даче на Шумейке… Но я думала, что тебе, как художнице, больше понравится это немножко дикое место. Согласись, что природа там дивная и что ты заблуждаешься насчет того, что твой пейзаж не удался… Я же видела его мельком, когда Георгий привез тебя с острова… Ты была напуганная, злая, красная…
– Тома, давай не будем вспоминать.
– Так я же не об этом! Просто я почувствовала, что вчера, когда я пыталась загладить свою вину…
– Ты ни в чем не виновата, просто так сложились обстоятельства… – Рита уже давно пожалела, что открыла дверь Тамаре. Еще немного таких вот успокоительных с ее стороны инъекций, и Тамара уйдет с ощущением, что это сама Рита виновата в том, что родилась и стала художницей, что ей понадобились пейзажи.
– Ты ведь в душе смеялась надо мной, когда видела, как я пытаюсь задобрить тебя, искупить свою вину… Ты бусы брать не хотела…
– Тамара! Прекрати анатомировать, копаться в событиях, чувствах… Зачем ты ко мне пришла? Чтобы рассказать мне, что это баварское блюдо сто́ит, как чугунный мост? Или назвать истинную цену жемчуга? Зачем ты все портишь? Ну что ты за человек?
– Да нет же! – со слезами на глазах воскликнула Тамара. – Просто мне не хочется, чтобы ты мои искренние чувства воспринимала с усмешкой, вот и все. Я хочу, чтобы ты поняла, что я люблю тебя, очень ценю как человека и ужасно рада, что ты есть… И то, что я иногда обращаюсь к тебе за помощью, – обычное течение жизни…
– Ты о чем?
– Да вот же – Зося, говорю, пропала. Исчезла. Мы с Гошей вчера приехали – ее нет. Продукты не закупила, ужин не приготовила, не убралась… Пропала, понимаешь? Это на нее так не похоже. Она всегда была такая обязательная, старательная… Жила рядом, но так тихо, незаметно. Как мышка. Ты же видела ее…
– Конечно, видела! Она же всегда дома, как же можно ее не увидеть? Но вот мышкой я бы ее назвать не могла. У нее волосы – как огонь. Рыжие, яркие, ты говоришь, натуральные?
– Да. Она от природы такая. И конопатая. Но если приглядеться, то симпатичная такая, милая. У нее кожа белая, а веснушки темно-коричневые.
– Послушай, она жила с вами, а как же личная жизнь?
– Да какая у нее могла быть личная жизнь, когда она весь этот год, все эти месяцы раны, что называется, зализывала. Отходила от этой самой личной жизни. Понимаешь, она попала в спокойную обстановку, где к ней уважительно относились, хорошо ей платили… Она питалась за наш счет, но, правда, отдельно. Я сразу ей сказала, что мы с Гошей будем кушать вдвоем, что мы – семья, а она – только домработница…
– Ну и правильно. Ладно, Тома, скажи лучше, сколько дней ее нет?
– Вчера и сегодня. Она ночь не ночевала.
– И все? Ты думаешь, этого срока достаточно, чтобы просить Марка попытаться найти ее? Ведь ты за этим ко мне пришла?
– Ну да…
– Пока вас не было, ваша Зося отправилась погулять, встретила мужчину, познакомилась и провела с ним ночь… Раны ее зажили, и она снова стала молодой…
– Ей сорок пять, как и мне…
– Хорошо… и она снова стала сорокапятилетней симпатичной рыжеволосой женщиной…
– Ты находишь ее привлекательной?
– Безусловно. Просто ты привыкла к ней.
– Значит, я рано забила тревогу?
– Конечно. Подождите еще немного. Вот если она долго не появится, тогда мы обратимся к Марку. Но ты узнай хотя бы ее фамилию… Ей-богу, Тома, столько месяцев жить под одной крышей с человеком и ничего о нем не знать…
9 
