9

Есть такие женщины, которым идут даже домашние платья. Вот и Стелла, открывшая мне дверь, в любой одежде выглядела бы самым соблазнительным образом. И дело не в фигуре, а в лице, в тех незаметных и гениальных его пропорциях, делающих его привлекательным, запоминающимся. Породистая натуральная блондинка с нежной кожей, носиком уточкой, раскосыми глазами и полными губками.

Несколько минут она рассматривала меня, пытаясь, вероятно, вспомнить, где видела меня раньше. Но не вспомнила.

– Вас зовут Стелла? – спросила я, хотя и так знала, что это она, соперница убитой Нади Агренич.

– Да… – Она захлопала длинными ресницами.

– Я приехала из Москвы, из прокуратуры, расследую дело, связанное с исчезновением или, возможно, убийством Надежды Агренич. Думаю, что я пришла по верному адресу.

Я говорила очень уверенно, так, словно на самом деле много лет проработала в прокуратуре и для меня все двери были открыты.

Вот теперь красивая Стелла изменилась в лице и сделала несколько шагов назад, попятилась внутрь квартиры, словно от меня повеяло холодом.

– Проходите, – произнесла она самым обреченным тоном.

Я прошла, Стелла предложила мне сесть в столовой за стол. В квартире пахло ребенком – смесь запахов подгоревшего молока, свежевыглаженного белья и еще чего-то неуловимо нежного, солоновато-сладкого, детского.

– Ее нашли? – Стелла села напротив меня, и я несколько секунд не могла уловить, какой у нее тон – дерзкий ли он или отчаянно-испуганный? Но потом поняла: она спрашивала о трупе своей бывшей подруги. Мне показалось неправильным, что вопросы с самого начала стала задавать Стелла, поэтому я довольно резко ответила:

– Давайте с самого начала! Что вы знаете об этой истории? Что случилось между вами перед исчезновением Надежды Агренич? Ведь вы же были близкими подругами, это не секрет…

– Хорошо, – Стелла покорно кивнула головой. – Я расскажу, как все начиналось… В двух словах. Да, мы были с ней подругами – не разлей вода. Потом она встретила парня, его звали Егор. У них вспыхнул роман. Настоящий, красивый роман! И Наде было так хорошо, и у нее так сильно закружилась голова оттого, что она встречается с парнем, которому она и в подметки не годится, что ей непременно захотелось нас с ним познакомить, и уже потом мы почти все время проводили втроем. Плохо так говорить, но она сразу же повела себя… неправильно. Ей бы держаться за Егора, как за драгоценность, из рук его не выпускать, а она так явно демонстрировала передо мной свое счастье, ну просто до неприличия… Словом, Егор неожиданно влюбился в меня, я и сама этого не ожидала, хотя с самого первого дня сама полюбила его. Понимаете, сейчас это все просто слова, а тогда, три года тому назад, здесь кипели такие страсти… Ну просто смертельные! Мы все втроем оказались втянуты в эту самую страсть. Я была страстно влюблена в Егора, он страстно любил Надю, а она страстно любила Егора. Я же, если честно, просто сходила с ума от ревности, от зависти… Это правда!

– И что потом?

– У них дело шло к свадьбе. И вдруг Егор приходит ко мне с букетом, падает на колени и просит прощения за то, что мучил меня все то время, что они встречались с Надей. Что он, оказывается, давно уже разлюбил ее и жить не может без меня! И что с Надей в последнее время он встречается лишь для того, чтобы я была рядом…

– И вы поверили ему?

– Поверила! Я хотела поверить – и поверила. И, к счастью, не прогадала. И хотя я понимала, что поступаю подло по отношению к Наде, но все равно стала встречаться с Егором. Кстати говоря, он не обманывал Надю и почти сразу же объявил ей о том, что уходит от нее ко мне.

– Вы понимали, что уже тогда убили ее?

Я не знаю, зачем я сказала это, тем более что эта фраза ну никак не тянула на холодный рассудочный вывод следователя прокуратуры. Это было мнение эмоциональной женщины, представившей на месте Нади Агренич себя.

– Да, понимала. Но мне надо было принять решение – убить себя или ее?! И я выбрала второе. Я не могла отказаться от своего счастья ради Нади! Мы же молоды, рассуждала я, и у нас впереди еще целая жизнь. К тому же я была уверена, что Егору Надя все равно очень скоро наскучит. Она были слишком проста для него. Да и внешне она была не очень-то привлекательной. Хотя он первое время просто восхищался ею, считал, что она словно сошла с полотна Ренуара… Между прочим, с тех пор я не могу даже слышать имя этого художника.

  27