Последние отзывы

  19  

Куда там! Так прямо цвела, что сил нет. Одно расстройство для честной горничной. Только успевала наряды менять. Вчера вот доставили новое платье и шляпный короб.

— Кто мог желать ей гибели?

Тут уж Маруся развернулась. Расписала барышню в таких красках, что Коля смекнул: показания свидетеля портил мелкий недостаток — лютая женская зависть. Верить ей нельзя. Что ж получается: преступника вот так запросто не поймать? Даже толкового следа не нашел. И что делать дальше, было решительно неясно. Обещание «найти в два счета» таяло как февральский снег. Внезапно оно растаяло совсем, и Коля оказался посреди пустыни. Им овладела растерянность, переходящая в мелкий, противный страх: а вдруг ничего не получится? Вдруг это дело ему не по зубам? Вдруг он не великий сыщик, а так — бумажки перебирать?

Опечаленный и глубоко мрачный Николя простился и сбежал. А Маруся провожала его мечтательным взглядом.

Выскочив на Литейный, Гривцов заметил край золоченой фуражки, что скрылась за углом дома. Швейцар не горел желанием продолжать знакомство с полицией.

Задрав голову, словно коварный преступник спрятался на карнизе, Коля почувствовал себя маленьким и беззащитным под громадой нависавшего здания. Ужасно захотелось, чтобы его приободрили или хоть подзатыльник для храбрости отвесили. Кругом спешили прохожие, счастливо равнодушные к чужим бедам. Даже городовой будто нарочно отвернулся. Одинокий и несчастный мальчишка спрятал нос в воротник пальто, а озябшие руки в карманы и поплелся в сторону Фонтанки. Ведь совсем недавно был в шаге от победы, хоть и воображаемой. У колеса фортуны тормозов нет, не знаешь, куда занесет. В расстроенных чувствах Коля не заметил, как на другой стороне проспекта остановилась пролетка с крытым верхом.

* * *

Кому придет в голову обращать внимание на обыкновенную пролетку? Только пассажир кутался в шерстяное одеяло уж больно старательно, словно прятался от случайных глаз. Лицо скрывали пушистая шапка и густой мех воротника. Извозчик покорно ждал, как приказали. Слегка покосившись, он приметил, что пассажир уставился на большой дом на углу Бассейной улицы. В вечерних сумерках смешались каменные детали, только ярко горели стекла парадного входа, светлые пятнышки в окнах указывали, кто дома.

От бестолкового сидения извозчика пробрал озноб. Как вдруг пассажир окликнул бойкого паренька в драной курточке и рабочей фуражке, пробегавшего мимо. Шкет запрыгнул на подножку и получил какие-то наставления. Извозчик ничего не разобрал, но звон мелочи учуял. Мальчишка соскочил и пулей метнулся к Бассейной.

— Долго еще, барин? — поворотился извозчик.

— Тебе-то что? Стой и жди.

— Так это… Мороз же, и того… Лошадь мерзнет… Добавить бы не мешало…

— Добавлю, добавлю, — зло отмахнулся пассажир, следя за темной улицей.

Сопливый разведчик вынырнул из темноты так шустро, словно из нее и был рожден. Он запыхался, дышал тяжело, говорил громко и отрывисто:

— Нету… ее… совсем… теперь… дверь… опечатана…

— Куда она делась? — уже не таясь, спросил господин под одеялом.

— Так… это… померла… сегодня… поутру…

— Как это умерла?

— Того… совсем…

— Врешь!

— Чей-то… врешь… не-а… обижаешь… барин…

— Откуда узнал?

— Так… это ее… она… повесилась… швейцар сказал…

Пассажир швырнул на тротуар серебряный рубль и закричал на извозчика:

— Пошел! Пошел! Гони!

Мальчишка кинулся за добычей, теряя фуражку. Взвизгнул кнут, лошадь тронула, и пролетка растворилась в подступающей ночи.

* * *

От стены отделилась худосочная фигура. И хоть фигура рта не раскрыла, но вид ее говорил о такой печали, скорби и тоске. Настроение Аполлона Григорьевича распрощалось с радостью, что полыхала на бритых щечках, предчувствуя, как беспощадно испортит его никчемный мальчишка.

И зачем только доверился! Ведь с первого взгляда ясно: бестолковая личность. Вот если бы Ванзаров… Лебедев нахмурился и отправился прочь, забыв помахать швейцару Департамента полиции — тихому старичку-отставнику, что ласково кивал каждому входившему.

Гривцова никто не позвал за собой. Глядя в спину человеку, стремительно поднимавшемуся по мраморной лестнице, Коля издал немой вопль о помощи, но никто-никто не услышал и даже не обернулся. Оставалось втянуть голову в плечи и плестись следом. Как побитой собачонке, которую хозяин выгнал из дома за глупость и визгливый лай.

  19