очень нудно 
96 
— Возможно, вы и правы, — кивнул старик. — Но только эти маги вечером придут не ко мне. Они придут к вам. И пойдут они не за мной, а за вами. Потому что вы — лидер.
— Нет, — улыбнулась госпожа. — Потому что я — символ.
Лана слушала их и молчала. Все звучало и выглядело странно.
А вечером в огромной зале тайком собрались маги. Десятки, сотни магов. Лана смотрела, как появляются все новые и новые лица, и не верила, что в одном городе, пусть даже в Веролле, может быть столько магов.
Они заполняли все свободное пространство и тихо переговаривались. И огромный зал гудел грозно и устрашающе, словно улей. А потом вышла госпожа, и все сразу умолкли. Она заговорила о гнете, свободе и переменах. О том, что, когда нечего терять, когда власть требует невыполнимого, государственная пирамида переворачивается. И что они уже готовы перевернуть ее, потому что им нечего терять. Потому что жить в тюрьме невыносимо, особенно, если тюрьма эта ограничена не стенами каземата, а границами ОТК.
Она говорила и говорила, а маги, каждый из которых в отдельности был самолюбив и амбициозен, слушали ее, превращаясь в толпу, готовую по одному движению ее руки сровнять с землей всю Вероллу. Но Ионея сказала, что разрушать надо избирательно и с умом, убирать только лишнее, чтобы было из чего потом строить новое. А после прозвучал день, когда…
И Лана обрадовалась и испугалась. Испугалась, потому что это было совсем скоро. И обрадовалась потому, что это было совсем скоро, и, если все пройдет успешно, возможно, Консорциум потеряет власть прежде, чем его сошлют на острова. А тогда, пусть Ионея считает ее дурой, пусть погонит прочь, но пусть только поможет освободить его. Или вот Лорд Бруно и другие маги. Ведь не бросят же они своего собрата в тюрьме.
8
Статья не выходила. Напрасно О'Гира сидел над ней весь вечер и всю ночь. Материалы были, наброски были. Имелись изящные, загодя заготовленные фразы. Легкие и насмешливые. За такие не получишь нагоняй, потому что не сказано ничего предосудительного, но между строчек каждый первый прочтет то, что он зашифровал. За это его и любили, за это и прощали ему все. За то, что он легко между строк поливал грязью те стороны жизни, которые не нравились ни одному трезвомыслящему человеку, и тех людей, что за этим стоят. Он делал это тонко, зло и изящно, с цинизмом и иронией. Делал.
Санчес потер виски и встал из-за стола. Затравка к циклу статей, крючок, который подцеплял читателя, была написана и сдана еще днем. Завтра, вернее, уже сегодня утром это прочитают. Завтра, вернее, уже сегодня днем в редакции от него ждут вторую статью. А лучше и третью. И дальше весь цикл.
Цикл статей, которых нет.
Он прочитал пару строк, набросанных до того, и скомкал лист. Ерунда. Все не то и все не так. Почему? Ведь и слова гладкие, и тема острая. И герой статьи живой. Вот оно. Герой не живой. Главное действующее лицо недопонято. Что-то он не прочувствовал в этом простоватом и глуповатом приставе. Воспринимал его все время как дурня, у которого в голове со школьной скамьи осталась только история Консорциума, а из работы он почерпнул лишь нехитрые навыки и набор должностных инструкций.
Надо наведаться к приставу.
Решив так, журналист умылся, сгоняя подступающую после бессонной ночи дрему, взял блокнот и вышел вон.
Отдел Магического Надзора оказался закрыт для сторонних людей. Не помогли даже документы и свежая газета со статьей за его авторством. Сидящий на вахте служака был непреклонен.
— Ну, тогда хотя бы попросите господина старшего пристава подойти сюда, — попросил Санчес.
— Как звать? — смилостивился вахтенный.
— Ниро. Старший пристав Отдела Магического Надзора.
Служака кивнул и уткнулся в какую-то толстую тетрадь, исписанную именами и номерами. Наконец поднял на журналиста сердитый взгляд.
— Не значится такой, — произнес он так, будто перед ним стоял шпион.
— Смотрите внимательнее, — настаивал журналист.
— Не значится, — повторил служака, не глядя в тетрадь. — Со вчерашнего дня. Ждите.
И, встав из-за конторки, удалился.
Ждать пришлось недолго. Служака вернулся через несколько минут. За ним следовал хорошо одетый господин с улыбкой скорпиона.
— Деранс, — протянул он руку, улыбаясь настолько приторно, что возникало желание смыть эту приторность уже со своего лица, будто она могла прицепиться, — капитан Жорж Деранс. А вы?
96 
