63 
Женщина поглядела на Деранса. Все чаще, особенно глядя на любовника, она думала, что люди вокруг ничем не отличаются от кукол. Говорить об этом вслух Маргарет не могла, это было бы безрассудством. Но мысль никуда не уходила, прочно засев в голове.
Большинство этих кукол были заводными. И это злило. Муж был таким. И это злило вдвойне. А вот любовник напоминал старую бабушкину куклу с фарфоровой головой и тряпичным телом. Не в том плане, что капитан был податлив и позволял собой манипулировать. Нет, совсем наоборот. Но он был свободен от механизма, который заставлял двигаться другие куклы. И это нравилось.
Впервые Маргарет увидела капитана два года назад. И поразилась. Потом она пару раз видела его вместе с мужем. Затем однажды они встретились без мужа, и Маргарет поняла, что вся ее жизнь до встречи с Жоржем была пустой и механической, как люди-куклы вокруг. С ним все было по-другому. С ним она забыла про долгий брак, про детей, про все на свете. Сперва пугалась мысли, что любит его, пыталась убедить себя в том, что любит мужа. Но муж вечно пропадал на работе. Муж мог сутками не приходить домой. И не потому, что для этого были какие-то веские причины. Нет, его не уволили бы за то, что он вернулся бы с работы вовремя. Его не поощряли за то, что он просиживает там сутки напролет. Просто так было нужно. Нужно тому механизму, которому подчинялись все куколки вокруг. Маргарет и сама подчинялась этому механизму. И не думала о том, что может быть иначе. Но появился Деранс и все перевернулось.
Деранс никогда не задерживался. Он был волен делать все, что ему заблагорассудится. Он не подчинялся. То есть у капитана тоже было начальство, которому он отчитывался, он так же вертелся в общем механизме, но был самостоятелен. Сосуществовал с механизмом на равных, а не подчиняя ему всю свою жизнь. Иными словами — старинная бабушкина кукла без механизма внутри, заставляющего делать, что предписано. Муж все больше пропадал, капитан все чаще был рядом. Она пыталась объяснить себе, что поступает неправильно, что это нечестно по отношению к мужу, но мужа не было рядом, чтобы подтвердить ее мысли, а Деранс своим существованием отвергал эти мысли, как факт. Наконец она перестала корить себя за измену, а после и вовсе призналась себе, что не любит мужа, а любит его начальника. А еще месяц спустя призналась в этом самому Дерансу.
Она очень хорошо помнила тот вечер. Сперва говорила с капитаном спокойно, затем поддалась чувствам. Эмоции захлестнули и она вывалила на Жоржа все. Что она любит его, а мужа терпит. Что терпеть она устала. Что хочет счастья. Что, если Деранс чувствует к ней хоть каплю того, что чувствует она…
Капитан поцеловал, прерывая истерику, успокоил и остался на ночь. И с той самой ночи она жила, думая о том, как убрать из своей жизни раздражающего уже чуть ли не до трясучки мужа и обрести полную гармонию. Наконец муж пропал на несколько дней, затем уехал вовсе неизвестно куда на неопределенный срок, а Деранс заявился в тот же вечер с шикарным букетом и обещанием, что теперь они вместе навсегда. Потому что муж, можно сказать, больше не помеха им в этом мире. А она с чистой совестью может считать себя свободной. В тот вечер Маргарет последний раз испытала муки совести. Но терзалась совсем не долго. Тем паче, что капитан объяснил, что муж не мертв, просто уехал и, скорее всего, на очень долгий срок. Слово «срок» капитан выделил особенно, из чего Маргагет предположила, что ее мужа либо перевели куда-то на границу, либо вообще отправили на острова, на новую службу, а, как известно, с островов даже надзиратели возвращались нескоро и не все. Жорж Деранс едва заметно шевельнулся. Глаза потеплели, возвращаясь из глубин сознания и памяти в обычный мир.
В дверь постучали. Маргарет вздрогнула. Первая мысль почему-то была о муже. От взгляда капитана это не укрылось.
— Спокойно, дорогая, — мягко улыбнулся капитан, как это умел только он. — Это ко мне. Просто по работе. Посиди минутку. Я сейчас.
От вкрадчивого голоса стало спокойно и уютно. Она кивнула и капитан вышел.
В коридоре топтался молодой пристав из соседнего отдела. Деранс хорошо знал его начальство, пару раз видел и самого парня. А память на лица у капитана была хорошая. Только паренек всегда был свеж и одет с иголочки. Сейчас же выглядел так, словно добирался в столицу три дня пешком из какой-нибудь глуши.
— Добрый вечер, господин капитан, — вежливо обратился пристав.
63 
