6

— Чтоб еще хоть один раз я вас послушал, господин журналист! Да ни за что в жизни.

Мобиль Санчеса стоял посреди леса и светил фарами, выдергивая из темноты корявые стволы деревьев. Белобрысый топтался тут же, высматривая что-то впереди. Что? Дорогу? Так ее здесь не было.

Дорога кончилась еще в сумерках. Вернее, кончилась нормальная дорога. Началась грунтовка. Тогда пристав предложил поискать место для ночлега. Но журналист настоял на том, чтобы ехать дальше. Пока что-то видно и есть куда ехать. Дескать, успеют сделать расстояние побольше.

Сделали. Теперь видно не было ни рожна, и ехать стало некуда. То есть тропка какая-то вертелась, но вилять вместе с ней среди незнакомого леса в темноте на мобиле казалось совершенно невозможным. И возвращаться назад тоже нереально, потому как позади вилась теперь точно такая же тропка. Где искать дорогу в такой темнотище, было решительно неясно.

Ниро досадливо сплюнул.

— А ведь я предлагал вам остановиться.

— Предлагали, — недовольно отозвался Санчес. — Вы теперь мне будете это до конца жизни припоминать? Я слышал это уже раз сто. И если услышу еще раз, клянусь, придушу вас здесь прямо под кустом. И никто не узнает.

— Душилка не отросла, — огрызнулся пристав. — Где теперь ночевать предложите?

Санчес распахнул дверцу мобиля.

— В салоне полно места. У передних сидений опускаются спинки. Ложе будет не хуже вашего дивана в придорожном отеле.

— На диване спать была ваша очередь, — припомнил Ниро.

— Видите, как мне не повезло, — гнусно ухмыльнулся журналист. — Я пропускаю чудесную возможность поспать на диване. И заметьте, я не ною по этому поводу. Хотя, если вы настаиваете, то можете спать на свежем воздухе. Вон под тем деревом чудесно разросся мох, вам будет удобно.

— Откуда вы знаете?

— Про мох? Или про то, что вам будет удобно? Удобно вам будет где угодно, потому как вариантов других у вас все равно нет. А про мох я знаю наверняка, я туда ходил…

Журналист запнулся, подбирая красивое определение не совсем приличному действию.

— В общем, я туда ходил, — повторил он, так и не придумав яркого оборота. — Я знаю.

— Вот сами на этом и спите, ходок, — зло прорычал пристав и полез в мобиль.

Санчес обошел аппарат кругом и полез в салон с другой стороны. В лесу, конечно, спать холодновато, но не зима. Не замерзнут.

В салоне было не холодно, а душно по сравнению со свежим лесным воздухом. Пристав уже откинул спинку и разлегся во весь рост. Где-то в темноте зудел противно и тонко комар.

— Закройте дверь, — потребовал недовольный голос Ниро.

Санчес послушно хлопнул дверцей.

— И свет потушите, — продолжал бурчать пристав. — Они же на свет летят.

— Кто? — не понял журналист.

— Кровопийцы вроде вас, — проворчал пристав.

Комариный писк оборвался. Ниро резко дернулся, до слуха Санчеса донесся звонкий хлопок.

— Погасите свет, или следующий, кого я прихлопну, будет один известный журналист, — пригрозил голос из темноты.

И Санчес выключил фонари. Разложить сидение, устроиться поудобнее и уснуть, темнота вовсе не мешала, скорее наоборот.

Ему снилось, что он летит. Или падает. Вокруг была чернота, не то тоннель, не то труба. Стен он не касался, но знал, что они есть. Только впереди и сзади бесконечность. И он летит из одной бесконечности в другую. Или падает.

Скорость полета Санчес оценить не мог. Времени не существовало. Журналист не мог сказать, сколько его прошло, но достаточно, чтобы черная труба и ощущение полета стали походить на кошмар.

И когда он уже готов был запаниковать, приняв полет по черному коридору за вечную пытку в наказание за его прижизненные грехи, впереди забрезжил едва заметный огонек.

Свет в конце темноты. Осторожный, неяркий, подрагивающий. Как от небольшого костерка.

Темный тоннель закончился резко, словно журналист и в самом деле вылетел из какой-то трубы. Санчес обнаружил себя уже на земле. Он стоял на коленях на примятой траве. Пахло лесом и лугом.

Темноту вокруг разгонял небольшой костерок. В стороне от костра у кромки леса высился столб с недовольным резным ликом. Суровым и сердитым.

Между костром и лесной опушкой, на которой стоял идол, появился вдруг мужчина. Высокий, красивый. В зеленом балахоне с откинутым на плечи капюшоном. В его фигуре чувствовалось что-то могучее и дикое, как в самом лесу за его спиной.

  56