Ким Лоренс
Любовная терапия
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Прижатый к стене, санитар весь вспотел от страха. Ему уже приходилось сталкиваться с трудными пациентами, но по сравнению с этим темноволосым парнем, который возвышался над ним как скала, другие пациенты казались просто ангелами. Бедняга санитар задрожал, оказавшись под пристальным взглядом ярко-голубых глаз.
Раньше он чувствовал презрение по отношению к своим коллегам, испытывавшим трепет перед богатыми и знаменитыми пациентами частной клиники. А теперь и сам дрожит от страха перед избалованным миллионером!
— Сестра сказала... — пискнул санитар.
— Уберите это чертово кресло. — На лице пациента не дернулся ни один мускул, но угроза в его голосе парализовала санитара.
— Сестра Нэш сказала, что вы поедете в инвалидном кресле
Мэтью Девлин слегка улыбнулся.
— Сестра Нэш прекрасно знает, что я думаю об инвалидном кресле.
— Послушай, парень, — запуганный санитар попробовал вызвать в Мэтте лучшие чувства. — Может быть, тебе и не нужно инвалидное кресло. Я не знаю. Но я знаю, что завтра тебя здесь не будет. То есть остается только один день. Неужели так трудно уступить?
— Спасибо, Мартин, я сам присмотрю за мистером Девлином, — раздался голос сзади.
Санитар обернулся. На лице его появилось облегчение. В дверях стоял Эндрю Меткалф.
— Слава богу, доктор! — Санитар поспешил убраться подобру-поздорову.
— Ну и ну, Мэтт. Запугиваешь до смерти мой персонал?
Мэтью Девлин фыркнул:
— Кто бы говорил! Если это не ниже твоего достоинства, не помог бы ты мне отнести его? — Он ткнул ногой кожаный кейс. Мэтт ненавидел обращаться за помощью, но другого выхода у него не было.
Грубоватый тон просьбы не разозлил хирурга. Он прекрасно понимал, что чувствует его пациент и как ему тяжело сейчас.
— Не знаю, входит ли это в мои обязанности, но чего не сделаешь для любимого пациента?
— А сарказм входит в твои обязанности? — усмехнулся Мэтт, подбирая костыли. Даже на костылях он был на голову выше доктора.
— Ты так торопишься. — Доктор поднял кейс. Можно подумать, что тебе у нас не понравилось...
— Если мне когда-нибудь еще захочется почувствовать себя узником, я сразу вспомню о тебе, док, мрачно пообещал Мэтт.
— Полагаю, бесполезно просить тебя поберечься? — Взгляд Мэтта был более чем красноречив. Доктор философски пожал плечами. — Я должен был хотя бы попытаться. В конце концов, твой случай — один из самых ярких в моей практике. Я не хотел бы, чтобы все мои усилия пошли насмарку только потому, что тебе не хватает терпения.
Мэтт поморщился. Последние месяцы израсходовали весь запас терпения, которое у него когда-либо было.
— Не беспокойся, я не разрушу твою репутацию доктора, способного творить чудеса.
Эндрю Меткалф кивнул, принимая комплимент. Он заслуженно считал себя хорошим врачом, но понимал, что скоростью, с которой Мэтт выздоравливал, тот обязан только своей стальной воле и огромному желанию выздороветь.
— Я не могу понять, почему ты не хочешь пожить у родителей, чтобы отдохнуть от журналистов, — вновь заговорил доктор. — Я слышал, у них даже есть настоящий подъемный мост.
— А еще замок, окруженный рвом, и добрая часть деревушки по соседству, — протянул со скукой в голосе Мэтт. — Но нет сына, достойного это все унаследовать. Во всяком случае, мой отец так считает...
Доктор посмотрел на безупречный профиль пациента. По его лицу невозможно было прочитать, что он чувствует.
— Но... — Меткалф вовремя прикусил язык. Еще чуть-чуть — и у него бы вырвалось то, что отец Мэтта строго-настрого запретил рассказывать сыну. — Я думал, что несчастный случай...
— Потребуется больше, чем просто несчастный случай, чтобы мой отец передумал, Эндрю. Для него я перестал быть сыном в тот день, когда отказался делать то, что он хотел. Теперь мы соперники... и все, что он хочет, — это разбить меня.
Эндрю Меткалфа шокировало хладнокровие, с которым Мэтт произнес эти ужасные слова.
— Но ведь этого не случится, правда? — спросил доктор смущенно.
Несмотря на трагическую гибель более опытного партнера Мэтта и все мрачные прогнозы, авиакомпания, которую он создал практически из ничего, теперь являлась серьезным конкурентом другим авиаперевозчикам, и в их числе отцу Мэтта — Коннору Девлину.
— Переживаешь за свои акции, док?