Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
57 
– Оля, что ты собираешься мне сказать? Ты хочешь добить меня?
Меня словно подбросило на постели, я села и натянула одеяло до подбородка.
– Вы с ним что, переспали?
– Нет, не переспали.
– Тогда что? Не тяни!
– Понимаешь, ему было так плохо, так одиноко, и он пришел ко мне, чтобы вытрясти из меня адрес, куда ты уехала, но я ведь ничего не знала! И тогда он сказал, что не уйдет, пока я ему не скажу… На улице был дождь или снег… Словом, он тогда остался у меня. Я накормила его… Вот тогда-то он и признался мне в том, что у него нет никакой жены, что он обманывал тебя… Я на него так разозлилась… Но он выглядел таким несчастным, брошенным…
– И что было потом? Ты решила его сделать счастливым? Согреть его, приласкать? Оля, ну что ты так смотришь на меня? Я же вижу по твоим глазам, что что-то между вами произошло…
– Я накормила его отбивными… Он промочил ноги, у него носки были мокрые, он мог заболеть…
– Ты уложила его к себе в постель?
– Нет, я постелила ему на диване… Ты не думай ничего такого… Да, кстати, мы с ним искали мой телефон, но так и не нашли… Теперь я понимаю, что его украли… Возможно, его взяла Надя, чтобы передать тем людям, которые здесь работали на Викторию и плели свою сеть… Ты же сама говорила, что звонила мне… Да и тут кто-то был, кто-то отвечал за меня, разговаривал с тобой…
– Оля, ну же, говори, – попросила я ее убитым голосом. Я понимала, что разговор был затеян не просто так, что сейчас я узнаю что-то новое о своем женихе…
– Он пришел ко мне ночью, забрался под одеяло, сказал, что ему холодно… И уснул. А утром извинялся долго, сказал, что у него иногда бывают такие заскоки, что он в женщине иногда видит чуть ли не мать, понимаешь? То есть он мог и раньше, когда ему было одиноко или холодно, забраться в чужую постель…
– И зачем ты мне это рассказала? Ведь Игорь наверняка взял с тебя слово молчать…
– Взял. Но ты моя сестра, близкий мне человек…
– И ты решила открыть мне глаза, поделиться впечатлением?.. Зачем ты мне это рассказала? Думаешь, мне приятно это слышать?
– Я только хотела, чтобы ты знала правду…
– Какую правду? Что Чаплин – бабник? Может, это и так, но только тебе-то зачем мне делать больно? Знаешь, я, пожалуй, пойду… Мы никогда не понимали друг друга, да и никогда, видимо, не поймем… У меня был Чаплин, такой, какого я себе придумала, хотя все прекрасно о нем знала… Да ты просто лопаешься от зависти… Ты и к Наде пошла работать тоже из зависти… Эх, Оля…
Я не могла больше находиться у нее, видеть ее, слышать ее голос… Я словно видела перед собой Игоря, крепко спящего на плече моей сестры… И, как мне казалось, я понимала его, ведь мне там, в Созополе, тоже было одиноко и страшно, и я попросила Роберта переночевать в моей комнате…
Чаплин замерз тогда, хотел есть, он страдал без меня, думал обо мне, пришел к моей сестре… Нет, она не должна была мне рассказывать о таких вещах… Это слишком интимно даже для меня.
– Машка, куда ты?!
– Отстань. Где мои джинсы? Я ухожу. Если придет Чаплин, скажешь, что я поехала домой…
– Куда – домой? К себе?
– Я живу у него, мы теперь живем у него, понимаешь? И если ты думаешь, что я после того, что услышала от тебя, устрою ему скандал и снова куда-нибудь уеду, то глубоко ошибаешься… И вообще это от тебя можно сойти с ума… От твоих поступков. И не надо хотеть, чтобы мы расстались… может, ты и ненавидишь меня, но все равно, должно же у тебя оставаться что-то святое… наша семья, наконец… Я понимаю, что и семьи-то никакой нет, что мы уже давно не общаемся… Но все равно: не надо желать мне зла…
– Маша, прости меня. – Ольга повалилась передо мной на колени. – Маша-а-а… Не уходи, как я буду объясняться с Чаплиным?
– А это твое дело… Да отпусти ты мою руку!..
Я уже почти оделась, когда прозвенел звонок. Силы тотчас оставили меня, и я рухнула на кровать, забилась под одеяло… Но потом зачем-то встала и натянула на себя свитер. Нет, никто не должен видеть меня больной, да еще и в постели. Беременность – это не болезнь.
Ольга стояла посреди комнаты и смотрела на меня, как бы спрашивая, что ей делать.
– Иди, открывай… Мы с тобой потом поговорим…
Она кинулась открывать. Я медленно двинулась следом…
Не знаю, как это объяснить, но после того, что мне рассказала моя сестра, Чаплин стал мне дороже. Еще мне стало нестерпимо жаль его. Поэтому, быть может, увидев его на пороге, я кинулась к нему и обняла так крепко, что рукам стало больно…
57 
