Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
30 
– Что-то мне холодно… и нервничаю…
В аэропорту Ева постоянно оглядывалась, словно выискивала кого-то в толпе. Но явно не Наима, потому что ее внимание было приковано к толпе пассажиров именно с нашего рейса. Кого она там искала, я так и не поняла…
Миновав все посты, мы вышли из здания аэропорта на площадку с автомобилями, и тут к нам подошел высокий худой мужчина в джинсах и черной спортивной майке и, широко улыбаясь, обнял Еву, поцеловал в обе щеки. Наим? Ему было лет двадцать, не больше!
– Знакомься, Валентина, это мой друг, брат Наима – Мюстеджеп. – Ева вложила мою руку в теплую смуглую ладонь Мюстеджепа. – Ну что, поехали?
– Поехали, мы уже заждались, – ответил Мюстеджеп на русском языке с приятным, мягким акцентом.
– Это моя подруга, я писала Наиму. – Ева кивнула в мою сторону.
– Он говорил. – Полные розовые губы Мюстеджепа улыбнулись, приоткрывая белые красивые зубы. – Сегодня никого не будет, никаких гостей, он хочет видеть только тебя…
Темно-синий кабриолет, сверкающий на ярком солнце, как новая, отделанная хромом игрушка, ослепил меня. Меня посадили на заднее сиденье, Ева же с довольным видом устроилась справа от Мюстеджепа. На какое-то мгновение (я увидела это в зеркало заднего вида) лицо ее помрачнело, и она оглянулась, но не для того, чтобы посмотреть на меня, а куда-то дальше, она продолжала кого-то выискивать в толпе приезжих и толкущихся в ожидании такси. Мюстеджеп спросил ее что-то, вероятно на турецком, и тоже оглянулся. Ева кивнула головой и ответила ему на его же языке – густая, красивая, пересыпанная сочным «р», твердым «л» и шелестящим «ш» речь сделала ее еще более загадочной для меня. Этот язык, подумала я, она могла выучить, лишь находясь в Турции несколько лет. Что она делала здесь? Но смутная догадка не успела испортить мне настроения – мы буквально вылетели со стоянки и помчались, ловко обгоняя впередиидущие машины как слева, так и справа! Ева что-то крикнула водителю, закусив палец зубами (от досады, отчаяния?!), тот понимающе кивнул головой, и машина понеслась еще быстрее… Тугой теплый ветер бил мне в лицо, волосы Евы разлохматились, она, повернувшись ко мне, сказала, чтобы я надела шарф, и протянула мне какую-то пеструю тонкую ткань. Мне с трудом удалось поймать свои летящие волосы, скрутить в узел и спрятать под шарф, обмотав его скользящие концы вокруг шеи и завязав на затылке. Ева, тоже в шарфе, но красном, украшенном золотой вышивкой, снова повернулась ко мне и заботливым, хотя и немного нервным тоном посоветовала мне надеть солнцезащитные очки.
– Смотри, а то ветер надует в глаза… – И опять взгляд ее проник сквозь меня, куда-то позади автомобиля, в змеящуюся ленту дороги. Я тоже повернулась, не понимая, что же она могла там увидеть. И вдруг – увидела! Черный длинный автомобиль, как обезумевший зверь, жестко и опасно подрезая машины, расчищал себе путь – он догонял нас, и Ева не спускала с него глаз. Впереди, дрожа на раскаленном воздухе, извивалась перегруженная машинами, уходящая за горизонт дорога… Ей не было конца! Ева снова что-то сказала водителю, тот пожал плечами и вдруг, я даже не заметила, как это произошло и когда, он свернул вправо, и мы покатились на огромной скорости вниз по крутому склону, мимо запыленных строений, опять свернули, на этот раз налево, обгоняя проворные микроавтобусы, ползущие фуры и шелестящие шинами роскошные авто. Еще один поворот, и вот мы снова на трассе – мы значительно сократили путь, обманув черную машину, так решила я, увидев, что Ева немного успокоилась. Все было предельно ясно – нас преследовали. И тот, кого она, Ева, опасалась, летел с нами в самолете. Сначала она подумала, что это ей показалось, но потом, когда она увидела, что этот человек садится в машину, у нее пропали всякие сомнения. Была ли она знакома с этим человеком или просто что-то предчувствовала? И я, нарушая договоренности, решила спросить ее об этом.
– Какая-то сволочь едет за нами, – бросила она мне через плечо и достала сигареты. Я видела, как она пытается прикурить на ветру. – С самой Москвы. Я постоянно чувствовала его взгляд…
– Ты его не знаешь?
– Нет, откуда?! – Она чуть ли не возмутилась, как если бы я могла знать всех ее знакомых и сама должна была догадаться, что этот – не из их числа.
И снова поток чужой, яркой и быстрой, с незнакомыми мне интонациями речи, где теперь то и дело встречалось женское имя Иветт. Потом Мюстеджеп ласково так спросил у нее что-то, и она задумчиво согласилась. Моментально в машине стало темно и тихо. Появилась крыша, и ветер перестал трепать наши волосы и шарфы. Догадались!
30 
