19

Маша заглянула в комнату, где работал за компьютером Сергей, потом вошла тихонько, на цыпочках, подошла к нему сзади и обняла.

– Ты почему, малыш, не спишь? – Сергей тотчас оторвался от экрана, повернулся на стуле и обвил руками жену. – Я думал, что ты уже смотришь десятый сон.

– Не могу уснуть, все про Валю думаю. Вот отпустили девочку и ничего о ней не знаем. Она не звонит, не пишет... Неужели во всей Анталии нет ни одного интернет-кафе, чтобы можно было хотя бы прислать нам письмо?

– Ты думаешь, она живет в самом городе? Ты что, заяц, это только так говорится, что она поехала в Анталию, на самом деле ее отель находится где-нибудь в Кемере или где-то под Анталией. Я тоже думаю о Вале, но уверен, что с ней все в порядке. И не забывай, что она отправилась не одна, а с Олей, а я этой девочке вполне доверяю. Она серьезная, ответственная. Если бы что-то случилось, уж Оля бы непременно дала знать... поэтому не забивай себе голову, иди спать.

– У нее есть телефон, – напомнила Маша. – Роуминг...

– Это только так говорят.

– Да что ты все заладил: так говорят, так говорят! Ее телефон должен работать!

– Значит, не работает. Мы же пытались с ней связаться... Поверь мне, они сейчас находятся в том благостном состоянии, когда не хочется никого ни видеть, ни слышать. Они оторвались от семьи, от всех своих друзей, от Москвы. Они – в другом мире. Маша, мне ли тебе объяснять? Вспомни, как мы с тобой отдыхали на Кипре... на островах...

– Сережа, это совсем другое дело. Мы с тобой – мужчина и женщина, у нас другие отношения, и нам действительно на тот момент никто не был нужен...

– Даже Валя? Маша, прошу тебя, успокойся. С Валей все хорошо. И ты только напрасно переживаешь... У тебя что, какие-то предчувствия?

– Нет, предчувствий никаких. Просто я соскучилась. Вот она уехала, и дом словно опустел... И еще... не знаю, как тебе сказать. У меня все больше и больше развивается чувство вины перед ней... Родилась Гера, и мы словно перестали уделять внимание Вале, ты не находишь? Возвращаемся с работы и сразу – к кому? К Гере. Разве не так? А Валентина могла нас ревновать к своей младшей сестренке, только не показывать вида. Это нам кажется, что мы любим их одинаково, а со стороны ей могло показаться, что мы все свою любовь и внимание переключили на малышку. Вот она обиделась и уехала...

– Ты еще поплачь. Давно не плакала? Маша, ну что ты такое говоришь? Твоя старшая дочь выросла, захотела отдохнуть от нас всех, да от той же Геры, если хочешь. Мы в последнее время, до твоих родов и после, находились в каком-то напряжении, переживали, как бы с вами чего-то не случилось... Ведь так? Гера же такая маленькая, совсем крошка. В доме – суета, все крутятся вокруг ребенка. И что плохого в том, что Валя решила немного отдохнуть от всего этого? Нам не в чем себя упрекнуть, мы оплатили путевку, дали ей денег.

– Может, мало дали? Может, ей захочется что-то купить, что-нибудь из золота...

– Маша, да что с тобой?

– Говорю же, – вдруг заплакала она, – чувство вины... Но какое-то запоздалое.

– Иди ко мне.

Маша уселась к мужу на колени и уткнулась в плечо.

– Даже не знаю, как это назвать... Это не предчувствие, нет, это другое. Я знаю, что с ней ничего плохого не случилось, но почему же тогда я постоянно думаю о ней? Словно она зовет меня, хочет о чем-то поговорить, посоветоваться, спросить... Знаешь что, – она подняла красное от слез лицо и высморкалась в платок, – вот когда она вернется, все будет по-другому. Я постараюсь уделять ей больше времени. Мы сходим с ней в кино, в театр. Попросим няню посидеть с Герой до полуночи, а сами, всей семьей, втроем – я, ты и Валя – отправимся куда-нибудь. Потом посидим в ресторане. Чтобы она не чувствовала себя на втором плане, понимаешь?

  46