31 
Содержание этого письма было таковым, что я поняла: надо ехать к ней. Немедленно. Быть может, еще не поздно что-то изменить, остановить… Сон продолжался. И я снова решила обойтись без Марка. Я слышала его дыхание за стеной и понимала, что, разбудив его и рассказав о том, что происходило со мной этой ночью и продолжает происходить сейчас, – самый длинный и нездоровый из всех моих кошмаров. Что, решив показать ему письмо, я вряд ли обнаружу его в квартире – оно вместе с голубым конвертом и снимками Беатрисс останется по ту сторону сознания, в одном из моих снов… Я решила досмотреть сон до конца.
Оделась и вышла из дома, спрятав конверт во внутреннем кармане куртки. Остановила машину (двигалась медленно, казалась себе невесомой, почти воздушной, а холодный утренний воздух дрожал как желе) и назвала адрес моей подруги. Москва клубилась сиреневыми туманами, желтыми всполохами фонарей, шелестела под шинами влажным гладким асфальтом… Машин было мало, город еще спал, досматривал последние, самые невероятные и крепкие сны. Я тоже продолжала жить в своем сне, летела туда, где меня, возможно, уже и не ждали…
Расплатившись с неразговорчивым водителем, я бросилась к подъезду, вызвала лифт (казалось, тяжелая лязгающая громадина могла разбудить весь подъезд!) и поехала наверх. Возле двери остановилась, чтобы перевести дух. Позвонила в дверь. Тишина. Значит, опоздала. Дотронулась до ручки двери («дошла до ручки», «съехала крыша», «не все дома»), она податливо опустилась вниз, словно поклонилась мне, как старой знакомой, и позволила двери открыться. Она, дверь, поплыла внутрь темной, тихой, фиолетовой в этот утренний час квартиры…
Я нашла Беатрисс лежащей на том же месте, возле кровати в спальне, где когда-то видела мертвого Захара. Моя подружка лежала, раскинув руки и ноги. В нейлоновом белом пеньюаре, залитом кровью. Глаза ее были полуоткрыты, и я смогла увидеть драгоценные изумрудные полоски между веками, которые, как мне показалось, наливались серой мертвой мутью… Лицо ее в последние мгновения приняло страдальческое, если не сказать озабоченное чем-то очень серьезным выражение. Она словно не успела что-то сказать или сделать, а может, и пожалела, что уже нажала на холодную металлическую упругость смертоносного жала… Поторопилась? Вспомнила о том, что я-то, ее антипод, остаюсь жить. Это не поменяться кроватями или мужьями, любовниками или платьями. Жизнь и смерть не любят подобных игр. Спохватилась в последний миг, а пуля уже пробила сердце. Пистолет, миниатюрный, изящный, как и сама Беатрисс, покоился в ее ладони. Остывал, приходил в себя после того, что натворил. Маленький черный демон, плюющийся смертью. Беатрисс ушла из жизни, оставив меня на произвол судьбы. Кто теперь будет моей тенью, моими сомнениями, страхами, отражением моих ошибок, моей единственной настоящей любовью?..
Сон ли это? Я кинулась в другую комнату, надеясь найти вместо нее ту самую, душную приемную химчистки, где посередине должна стоять лохань с черной жижей, ведь именно в ней, в этой отвратительной лохани, должна я выкрасить свое свадебное платье в траурный черный цвет.
Но я по-прежнему находилась в квартире Беатрисс. Я давно здесь не была и отметила про себя, что она стала еще комфортнее, светлее, но и таинственнее… Труп Захара не успел остыть, а новый муж, набитый долларами и евро молодой самец, уже заставлял скрипеть под своей тяжестью супружеское ложе Беатрисс… Кто он такой? Как его зовут? Я так ничего о нем и не узнала. А что, если это не она, а он, ее ревнивый муж, убил, прострелил ее нежное маленькое сердце?
Я вернулась в спальню, чтобы еще раз увидеть Беатрисс. Она не исчезла. Нейлоновый пеньюар задрался, обнажив идеальной формы бедро, белое, с тончайшей голубоватой жилкой возле края кружева… Ворот тоже распахнулся, словно затем, чтобы показать нежно-розовый сосок ее роскошной груди.
– Беатрисс. – Я опустилась перед ней на колени и уткнулась лицом в откинутую на ковре руку, пожалуй, единственное место, где я не рисковала быть выпачканной свежей (она застрелилась совсем недавно, ведь еще в четыре часа я видела ее в последний раз на дороге, когда останавливала другую машину!) кровью. – Беатрисс, это что? Как понять? Зачем ты приезжала ко мне? Тебе было так плохо, а я не поняла? Ты в который раз убивала Захара, а я восприняла твой приезд ко мне как попытку свести меня с ума? Что с нами со всеми происходит и зачем ты убила Захара? Зачем ты так подло подставила меня?
31 
