Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
25 
– Тебе видней… – согласилась Надя и замолчала, когда к ним подошел официант.
Юля сделала заказ и снова, как завороженная, посмотрела на играющего на рояле молодого человека.
– Надя, ты посмотри только, как он элегантен и изящен… И откуда он только взялся?
– Ты даешь мне задание? Могу узнать в течение суток, – усмехнулась не без иронии Щукина, привыкшая добывать для Юли служебную информацию.
– Не опошляй мои эстетические чувства… Ты видела, какие шикарные на нем очки? А какая шевелюра? Интересно, каким шампунем он моет свои волосы?
Знаешь что, Щукина, были бы у меня деньги, много денег, я бы все вечера проводила здесь, в этом злачном и порочном месте, среди таких вот бездельников, и слушала бы, слушала, как он играет…
– Ты влюбилась?
– Ну, если можно влюбиться в красивую вещь, в картину, например, то считай, что влюбилась… Несомненно, мне бы хотелось его приобрести. В вечное пользование. Вот сейчас напьюсь и попрошу директора ресторана завернуть мне его, запаковать в непременно красивую коробку с шелковой бумагой, перевязать золотой тесьмой и отвезти домой…
– Прямо в постель?
– Послушай, кто тебя научил таким пошлостям?
– Крымов.
– Он что, снова начал приставать?
– Хуже, он каждый день говорит мне гадости относительно «моей связи (это его выражение) с местным патологоанатомом».
– Он вообще спит с каким-то насекомым… Извращенец.
Между тем пианист встал, промокнул лоб большим белым носовым платком и вышел.
– Его сейчас накормят, напоят… – прокомментировала Надя, – и ублажат по всем статьям… Ты только посмотри, какие вышколенные и длинноногие здесь официантки, и заметь, обслуживают они преимущественно мужчин, в то время как нам с тобой принес икру мальчик-официант… И тоже, кстати, недурственный…
Пианист вернулся, сел на свое место и только поднял руки над клавиатурой, как к нему подошла дама в черном платье с разрезом – даже издали Юля заметила полкило косметики на ее Одутловатом испитом лице и блеск нахальных глаз – и, протянув ему бумажку, очевидно деньги, о чем-то попросила. Он кивнул.
– Послушай, он принимает заказы… – заволновалась Юля, чуть ли не вставая со своего места. – Как же это я раньше не догадалась?! Вот сейчас он будет играть для этой наштукатуренной, а потом к нему подойду я и попрошу сыграть что-нибудь из Гершвина…
Между тем музыкант, откинув каштановые, блестящие при свете ламп волосы назад, выпрямился на стуле и взял сначала несколько аккордов, словно настраивая публику на что-то определенное, грустное и медленное, после чего заиграл мелодию из «Крестного отца»…
– Идиот, не мог сыграть что-нибудь более интересное… – вырвалось у Юли, и она вдруг поймала себя на том, что уже выпила залпом целых два бокала шампанского. – Надя, прошу тебя, следи за мной, как бы я не натворила глупостей… Знаешь, со мной что-то происходит… Я каждый час совершаю эти самые глупости… Вот сегодня, например, купила у Сержа Иноземцева это кольцо, отдала ему кучу денег… Приняла у Олега Шонина деньги, тебе Крымов еще не говорил?…
– Сказал, чтобы я приняла у тебя…
– Примешь. Завтра. Если сегодня не умру от любви к этому мальчику…
Так вот. Это еще не все. Я накормила твоего Чайкина, тем самым спровоцировав его на выпивку… – Она резко и довольно низко опустила голову и, подняв правой рукой волну своих светлых волос, обнажила шею:
– Можешь меня убивать…
– Да брось ты… – Щукина подняла ее голову так, словно это был какой-то хрупкий предмет. – Ты же покормила его, а не напоила… Я звонила ему… Так о чем ты хотела со мной поговорить?
– О нем, о Чайкине… Давай мы его вылечим? Все расходы беру на себя.
Мне все равно деньги не нужны… пока, во всяком случае, а вам это необходимо… Я знаю одного человека, который вылечит его, и твой Лешка даже запаха спиртного не будет переносить…
– Фу ты, Господи, а я-то думала, что у него какие-нибудь неприятности…
– Они будут, поверь мне, эти неприятности, если его не полечить…
Этого не надо стыдиться. Ты можешь доверить его мне?
– Да пожалуйста… – Надя махнула рукой и как-то вяло зацепила вилкой кусочек рыбы. – Только мне не больно-то в это верится…
– Ты его, главное, подготовь, поговори с ним обстоятельно. Завтра в восемь вечера я уже назначила встречу.
– Уже завтра?
– А чего зря время тянуть? Тссс… – Юля вдруг сорвалась с места: Надя за разговором и не заметила, как закончилась музыка и молодой человек в черном фраке и белой рубашке, плотно облегающей его стройную шею, удерживающую на себе красивую, породистую голову, волнообразным движением опустил руки вниз и слегка потряс ими. Юля уже подходила к нему, и Надя увидела, как та волнуется, заказывая ему Гершвина. Какие-то деньги исчезли в кармане пианиста, а сам музыкант, слегка улыбнувшись, поклонился и снова взял несколько настраивающих аккордов.
25 
