очень нудно 
3 
Никто, разумеется, не ожидал, что молодой человек отменного здоровья и живого темперамента станет вести жизнь затворника и не совершит нескольких милых чудачеств. Против этого никто не возражал. Подразумевалось, что юные принцы и должны вести себя именно таким образом. Прогуляться с мимолетной подружкой по Бонд-стрит и в знак признательности за приятно проведенный досуг одарить ее изумрудным браслетом или бриллиантовой брошкой считалось бы для принца поступком совершенно естественным и уместным; едва ли не проявлением сыновнего почтения, учитывая «кадиллаки», которыми его отец неизменно награждал полюбившихся ему танцовщиц Однако неблагоразумие принца простерлось значительно дальше. Польщенный интересом некой дамы, он ползал ей знаменитый рубин в новой оправе и, в довершение, оказался настолько недальновиден, что уступил ее просьбам позволить его надеть. Разумеется, только на ужин!
Последствия оказались плачевными. Дама отлучилась от стола попудрить носик. Время шло — она не возвращалась. Покинув заведение через черный ход, она словно растворилась в воздухе. Существенным и удручающим обстоятельством было то, что рубин в новой оправе растворился вместе с нею.
Факты были таковы, что никак не могли быть преданы огласке без самых гибельных последствий. Рубин был не просто рубин — это была бесценная историческая реликвия, и обстоятельства ее исчезновения казались столь неприглядными, что подобная огласка привела бы к серьезнейшим политическим катаклизмам.
Но не тем человеком был мистер Джесмонд, чтобы изложить эти факты просто и ясно. Нет, они были тщательно запрятаны в потоках его красноречия. Кого именно представлял мистер Джесмонд, Эркюль Пуаро так и не понял, но за свою карьеру он повидал множество подобных господ. Мистер Джесмонд с равной вероятностью мог оказаться связанным и с Министерством внутренних дел, и Министерством дел внешних, и с какой-нибудь из общественных организаций поскромнее. Главное, он действовал в интересах Содружества[6]. Рубин должен был быть найден, и найти его — мягко настаивал мистер Джесмонд — мог только Эркюль Пуаро.
— Возможно, — согласился тот, — но вы почти ничего не рассказали. Подозрения, предположения… Здесь практически не от чего оттолкнуться.
— Ну полно вам, мосье Пуаро, уж конечно это в ваших силах. Ах, ну полно вам, право.
— Но я не всегда добиваюсь успеха.
Скромность была явно ложной. По тону великого сыщика было совершенно понятно, что взяться за дело и раскрыть его для Эркюля Пуаро означало практически одно и то же.
— Его высочество так молод! — воскликнул мистер Джесмонд. — Ужасно, если вся его жизнь будет разрушена из-за простой неосторожности, присущей молодости.
Пуаро с симпатией взглянул на убитого горем юношу.
— Молодость — пора ошибок, — ободряюще сказал он, — и для обычного человека они бесследно проходят вместе с нею. Любящий отец выплачивает долги, семейный адвокат вызволяет из затруднений, молодой человек учится на своих ошибках, и все кончается тихо и мирно. В вашем положении дела обстоят хуже. Ваша приближающаяся женитьба…
— Вот! Вот именно! — впервые открыл рот несчастный принц. — Понимаете, моя невеста очень, очень серьезная.
И к жизни относится очень серьезно, и в Кембридже приобрела очень серьезные идеи. Моей стране нужно образование. Моей стране нужны школы. Моей стране много чего нужно. Все во имя прогресса — ну, вы понимаете — и демократии. Она хочет, чтобы все было по-другому, нежели при отце. Разумеется, она понимает, что в Лондоне меня ждут развлечения… Но не скандал же; О нет! В этом-то все и дело. Понимаете, этот рубин, он очень, очень древний. За ним тянется длинный след, целая история.
Столько крови, столько смертей!
— Смертей, — задумчиво повторил Эркюль Пуаро и посмотрел на мистера Джесмонда. — Надо надеяться, до этого не дойдет?
Мистер Джесмонд издал странный звук — совсем как курица, собравшаяся было снести яйцо и вдруг передумавшая.
— Да нет. Нет, конечно, — довольно сухо ответил он. — Уверен, ни о чем таком не может идти и речи.
— Как знать, — возразил Эркюль Пуаро. — У кого бы ни был рубин сейчас, всегда могут найтись другие желающие завладеть им, и подобный пустяк вряд ли их остановит, друг мой.
— Сомневаюсь в целесообразности подобной дискуссии, — произнес мистер Джесмонд совсем уже сухо. Это совершенно никуда нас не приведет.
3 
